Яркий и парадоксальный социолог и писатель Александр Зиновьев высказывал мысль, что мы рассуждаем о развитии общества, исходя из устаревшей концепции ХХ века. Эта концепция основана на утверждении, что человечество через пробы и ошибки движется к как бы неизбежной демократической модели общества.
На самом деле в мире уже идет новый процесс: медленное, но неуклонное слияние трех властвующих элит — политической, финансовой и медиа.
В разных обществах формируется конгломерат, который Зиновьев называл «сверхвластью»: «В мире наступает постдемократическая эпоха. Не только в развивающихся, но и в развитых странах происходит ограничение гражданской демократии. Мир переходит от уровня общества к «сверхобществу»».
Зиновьев даже высказывал мысль, что мы входим в эпоху «планируемой истории». Я уже вижу иронические улыбки на лицах читателей, но, если на секунду предположить, что эти утверждения небезосновательны, то можно представить, что «сверхвласти» может потребоваться научное понимание реальности. Которое невозможно без понимания культурного кода своей страны. И, если трезво посмотреть в лицо такой реальности, то можно сказать, что роль культурологии – помочь сверхвласти (если она осознает необходимость реформы национального сознания), — дать ей инструмент анализа.
Я часто думаю о том, как много компонентов и как много веков требовалось истории, чтобы выковать ту или иную национальную этику или ментальность. Устойчивость этих формирований может быть сродни только устойчивости экосистемы. Экосистему резко нельзя изменить, её можно только разрушить.
Потребуются новые уровни познания и политики, чтобы влиять на национальное сознание. Культуру нации не изменишь грубой силой — это видно на примере Ирака или Афганистана.
Наивно пытаться менять сознание народа с помощью штыков и декретов. Мы еще очень далеки от понимания того, какие тонкие инструменты нелинейного мышления нужны нам, чтобы влиять на национальную культуру.