Как-то с трудом верилось в то, что жители ул. Советской – самого большого жилого массива в центре Баку, оказались сговорчивыми, как пытались нас заверить через свои сообщения в прессе госчиновники. Практически каждый месяц появлялись заметки о том, что жители Советской сами просят, чтобы их поскорее выселили, что в ИВ стоят очереди тех, кто добровольно хочет покинуть свою территорию и получить компенсацию в размере 1500 манатов за кв.м.
В феврале на нашем сайте вышла заметка под названием «Репрессии на Советской могут начаться очень скоро», в которой я писала о том, что властям не выгодно создавать прецедент, ведь прецедентом этим впоследствии могут воспользоваться, как спасительной соломинкой, остальные граждане Баку, которым грозит выселение и снос. А потому, по мнению жителей ул. Советской, вопрос с повышением цен за квадратуру на Советской останется на прежнем уровне. Властям гораздо выгоднее устроить массовые репрессии, чем пойти на мирный диалог с людьми. Особенно, если учесть следующее: на встрече жителей Советской с чиновниками была сказана такая фраза: те, кто не согласен с суммой компенсации, могут оставаться в своих домах. А если учесть, что дома на Советской расположены по принципу домино, все те, кто не будет согласен с сумой в 1500 манатов, вынуждены будут согласиться, потому что их дома приобретут жалкий вид (их приведут в аварийное состояние). И никуда эти жители несогласные не денутся — съедут.
Так и вышло. Ей-Богу, у нас в Азербайджане вовсе не обязательно быть Кассандрой, чтобы предсказывать сокровенное и тайное, гадая на кофейной гуще: все само собой раскладывается по занюханному сценарию пресловутого бакинского сноса.
Футбольный матч инвалидом
В этом абзаце речь пойдет о человеке, которому удалось поговорить с мэром города Г. Абуталыбовым во время нашего памятного мартовского репортажа во дворе школы №150.
В прямом эфире мер города пообещал уладить вопрос с квартирой и распорядился, чтобы жалобщик – Вердиев Вагиф Азим оглу, были принят А. Шарифовым.
«Вот подфартило-то!», подумали тогда многие. «Теперь, небось, все ему дадут». В принципе, так думали и мы. Да не тут-то было. На приеме жалобщик побывал, А. Шарифов документ подписал, но бумаги эти почему-то были направлены в Фонд Соцзащиты Ясамальского района. Жалобщик пошел туда, но его снова перенаправили к А. Шарифову. У Шарифова в приемной сказали, что смысла ходить сюда нету: бумаги подписаны. И снова направляли в Фонд социальной защиты. Во время очередного визита в это ведомство жалобщик задал вопрос «где квартира и почему мне ее не дают» и получил хамский ответ: «Вам А. Шарифов обещал? Вот пусть он вам ее и дает». Отсюда вопрос: если квартиру должен дать А. Шарифов, то почему он направил документы в это ведомство?
— Так как я не могу попасть на прием к А. Шарифову, мне придется ночевать около его дома или жить возле его работы. Хотя смысла все равно нет: если я попаду на прием, меня все равно перенаправят в Фонд Соцзащиты. Что делать – ума не приложу. Пока чиновники играют моей судьбою в футбол, проблема не решается. Она застопорилась и стоит на месте. А я опять в тупике.
Справка:
В. Вердиев состоит на квартирном учете с 1985 года. С 1993 года – инвалид второй группы, воевал в Карабахе.
Интересно, а если бы В. Вердиеву удалось пробиться на прием к «единственному мужчине в Азербайджане» (по версии Г. Абуталыбова), чиновники эти посмели футболить инвалида? Или все же в течение буквально пары часов после разговора привезли ему лично ключи и пакет документов на новехонькую квартиру в новостройке?
Жители Советской: чиновникам не надоело врать?
Сегодня я снова делаю репортаж с Советской, где «толпы людей стремятся получить чудовищно большие деньги 1500 манатов за кв.м., чтобы ни в чем себе не отказывать». А еще чиновниками обещано было измерить каждое дерево, каждый двор, каждый балкон, и выплатить людям компенсацию. Но нет. Опять ложь. Как выяснилось, замеряют площадь изнутри, а не снаружи, как положено, и даже метраж, указанный в купчей, нагло скашивают.
Мои собеседники – жители квартир с маленькой квадратурой (10, 12, 15, 18, 20, 22 кв.м.), которым «футболист» А. Шарифов пообещал индивидуальный подход и щадящую сумму выплаты за их квадраты. Но ничуть не бывало! Женщины, узнав, что я журналистка, наперебой начали приглашать меня в свои квартиры, чтобы показать, насколько они малы.
— Снимай, дочка, — кричали они. – Хорошо, что ты пришла! Не надо верить тому, что говорят чиновники. Неправда все это! Посмотри, как мы живем! Да, пусть маленькая территория, но наша! Здесь есть люди, которые родились и состарились в своих родных домах, есть те, кто пришел сюда 15-летиними невестами и живет тут поныне. Мы живем в центре города, и у нас маленькая площадь. Но на сумму, которую нам предлагает государство, мы не купим даже 1-комнатную квартиру на самых задворках.
Справка:
В связи со сносом Советской цены на жилплощадь взлетели в несколько раз.
Мне 78, и я не желаю другого дома!
Во дворе, наполовину снесенном (зеркальное повторение Баиловского произвола), я вижу старую женщину, которая манит меня рукой, вытирая слезы.
— Это наша Лятифа ханум, — говорит мой спутник. – Она очень больна. Ей 78 лет и у нее был паралич, сейчас ходит, но практически ничего не видит.
Лятифа ханум живет в этом доме 59 лет. У женщины есть дети, но у них также очень маленькая квадратура. И если даже они все скинутся и купят квартиру на компенсацию, означенную государством, этого едва хватит на 2-конмантую квартиру на окраине города.
— Я не хочу жить в другом доме, — говорит Лятифа ханум. – Я привыкла к этому месту. Куда мне на старости лет менять жизнь? Сами видите, у меня площадь маленькая, но мне этого хватает. Некоторые считают, что могут просто так взять и поломать чужую жизнь, но это же не правильно? Как я буду перебираться отсюда – со своими слепыми глазами? Больными ногами? Привыкать к новому месту в моем возрасте очень нелегко, а ведь я к тому же больной человек.
Лятифа ханум жаловалась на то, что в их дворе идет демонтаж домов, жители которых уже согласились выехать.
— У них была довольно большая территория, — говорит мой спутник, — и они, возможно, купят себе что-нибудь поприличнее. Нам же это не светит. Мы тут все на нервах. У некоторых разыгрался диабет, скачет давление, а Туту ханум даже заработала инфаркт.
Грязь, шум, антисанитария – сегодня это враги жителей Советской.По дворам и квартирам снуют огромные крысы.
— Особенно по ночам страшно, — говорят женщины. – Эти крысы по кроватям могут бегать, им-то что…. Тут все ломают, для них сейчас простор: мусор кругом, старые доски, ветошь. И главное – санэпидемстанцию вызывать бесполезно: они скажут «съезжайте, и будет вам счастье». А куда съезжать, когда компенсация в 20-25 тысяч???? Или президент этого не видит? Или он этого не знает?
ФОТОСЕССИЯ
Мы чувствуем себя бомжами
Рахиля ханум ведет меня через темный проулок в маленький полуразрушенный двор и показывает свою квартиру, в которой с трудом можно развернуться. В комнате на кровати лежит мама Рахили ханум — парализованная 97-летняя Зиярат ханум, жена ветерана Великой Отечественной войны.
— Как ее перевозить? И главное – куда? – спрашивает Рахиля ханум. Цены растут, а даже если брать в расчет Масазыр, Сулутепе – сейчас и там уже ничего не купишь…
С риском поломать себе шею и раздробить конечности я лазаю по полуразрушенным лестницам итальянских дворов-колодцев и снимаю все, что вижу.
Меня зовут в следующую квартиру, жители которой пакуют вещи для переезда.
— Мы хоть и согласились на компенсацию, но не по тому, что много платят. Просто тут все ломают, мы уже не можем находиться здесь. То воду перекроют, то свет отключат, то газ вырубят. Да, у нас приличная жилплощадь, больше 60-ти квадратов. Но скажи, дочка, разве мы сможем купить аналогичную квартиру хотя бы в черте города? Да и времени почти не осталось на поиски.
— А разве вам не дали денег на временное проживание?
— Дали, 1000 манатов. Но не дали 400 манатов на перевоз вещей.
— Обещали?
— Да, обещали и не дали. Говорят, с финансами напряг. А скоро подходит срок, куда мы денемся? Вон сколько у нас мебели. Куда мы все это денем? Пока найдем квартиру, еще много времени пройдет, потому что нет нормальных квартир. И еще: не надо забывать, что мы все жили в этой большой квартире. У меня два сына, у них нет квартиры, живут с нами, с женами и детьми. Дочка после развода вернулась домой с ребенком. Если сейчас деньги делить, то на каждого, получается по 15-20 тысяч. А что купишь на эти деньги? Если же покупать совместную квартиру, то нужно, как минимум 4-комнатную. А где ее взять? Разве только в селе Махаммади можно купить двор. А. Шарифов обещал к каждому индивидуальный подход. Но где он? Ладно, мы согласились уже. А как быть с теми, у кого маленькие квартиры? Что им делать? Ведь на нашей улице в маленьких квартирах живут семьи. Получается, они должны бомжевать?
Жена инвалида Чернобыля: наверное, моему мужу квартира не полагалась?
Мамедова Дунья ханум – супруга инвалида Чернобыля, приглашает меня пройти на ее территорию. Такой же крохотный двор. Квартира – 22 кв.м. Стол, кровать, стулья. Стандартный набор маленьких квартир на ул. Советской. Люди здесь живут небогато, зато дружно.
— Моему мужу, наверное, квартира не полагалась, он, наверное, просто так потратил свое здоровье, — говорит Дунья ханум. – Его пенсия составляет 122 манатов, а ведь он работал в зоне риска, где шансов выжить было ничтожно мало. И раз государство тогда ничего моему мужу не дало, то почему бы сейчас это не учесть? У меня 22 квадрата, что я за них получу? Посмотри, дочка, вокруг. Посмотри, как мы тут живем, посмотри, и скажи: можно ли жить в таких диких условиях? Ай, Аллах, — говорит Дунья ханум, — раньше мы все жили как одна семья, дружно, а сейчас только и держимся на лекарствах. Будущее наше не известно никому. Только на Всевышнего и уповаем. А на кого еще? Не на А. Шарифова ведь…
А одинокие пусть отправляются в дома престарелых или в психушку!
Люди показывают мне еще несколько квартир, где семьи их живут на крохотной жилплощади.
— У нас есть и одинокие старики, которым мы все помогаем, чем можем, — говорят жители. – Но когда мы подняли вопрос об этих людях, представители ИВ сказали, как отрезали: пожилых будем устраивать в дома престарелых. Или пусть отправляются в психушку – нам все равно. Квартиры будут освобождены в любом случае. А дома несогласных, так или иначе, пустим под бульдозер.
Ты поняла, дочка? Вариантов у нас нет. Все решили за нас. А если и есть добровольцы, то лишь те, кому надоело жить как после бомбежки. И не верим мы ни в какую инвентаризацию. Чиновники все врут. Когда А. Шарифов говорил о том, что в течение трех месяцев рассмотрит наш вопрос насчет индивидуальных выплат, он тоже лгал. Вот уже 4 месяца прошло, а от него ни слуху, ни духу. Только рабочие ломают освободившуюся территорию. А мы так и живем – в грязи, среди крыс и мусора, с отключенным газом и мокрыми стенами, и думаем, как бы нам ни в чем себе не отказать на сумму компенсации в размере 1500 манатов за кв. метр.
P.S. Мы помним о вас, мы постараемся сделать так, чтобы вас услышали, — сказала я, пожимая женщинам руки. Когда я уходила, жители провожали меня словами «Да поможет тебе Бог, доченька». Они смотрели на меня, и в глазах их светилась надежда. У старенькой Лятифы ханум по щекам текли слезы…
Яна Мадатова