Зачастившие информационные атаки на Баку, похоже, побили рекорд — страна и прежде сталкивалась с ними накануне важных мероприятий, которые проходили у нас. Нынешняя волна дезинформации и информационных манипуляций не нова. Мы снова слышим упрёки в проблемах с демократией в нашей стране, тогда как наблюдаемые тенденции и ряд громких дел в странах, которые представляют себя как колыбель демократии, заставляют задать вопрос: так ли всё просто у них самих в этом вопросе?
Данные международной статистики говорят о том, что в мире растёт число людей, считающих себя сторонниками демократии. Крупный всемирный исследовательский проект WVS несколько лет назад опросил более 73 тысяч человек из 57 стран. Положительный ответ на вопрос, является ли демократия хорошим методом управления страной, дали целых 91,6% опрошенных. Никогда в истории число людей, положительно настроенных к концепции демократии, не было таким высоким. Такое воодушевление по поводу демократии тем более удивительно, что ещё 70 лет назад её позиции были невероятно слабы.
Параллельно с существовавшими в то время фашистскими, коммунистическими и колониальными режимами, к концу Второй мировой войны, в мире насчитывалось всего 12 полноценных демократий. Затем их количество стало медленно увеличиваться, и в 1972 году было 44 свободные страны. В 1993-ем их уже было 72. Сейчас из общего количества стран (195) выборных демократий 117. Из них 90 считаются свободными и на практике. Никогда ещё не было столько стран с демократическим устройством, и никогда у демократии не было столько последователей.
Следует также упомянуть, что не все демократические процессы находят свое логическое завершение. К примеру, демократия в некоторых восточноевропейских странах существенно отличается от западноевропейской. Арабская весна, судя по всему, также далеко не везде заканчивалась демократическим летом. Даже в тех странах, где прошли выборы (Тунис, Египет), для многих открывается теневая сторона нового строя. Для тех, кто впервые сталкивается с демократией, горькая истина заключается в том, что на практике она не так прекрасна, как радужные мечты о ней, особенно если демократизация страны проходит на фоне насилия, коррупции и экономического спада. Ярким примером является ситуация, которая сегодня происходит в некоторых странах бывшего СНГ.
Но это не единственная причина. Даже убеждённых демократов охватывает чувство неуверенности, и нигде этот парадокс не ошеломляет так, как в Европе. Несмотря на то, что в Европе концепция демократии имеет исторические корни и до сих пор поддерживается большинством населения, доверие к существующим демократическим институтам тает на глазах. Осенью 2012 года «Евробарометр», официальный исследовательский центр Европейского союза, констатировал, что всего 33% европейцев сохраняют доверие к ЕС (в 2004 году этот показатель составлял 50%).
Однако важно отметить, что, несмотря на всё большее увеличение приверженцев демократического пути в мире, участие в политической жизни в странах с электоральной демократией заметно идёт на спад. Если говорить об абсолютных величинах, то миллионы европейцев не желают ходить на выборы. Скоро таких будет четверть от всего населения, имеющего право голоса. В США эта тенденция проявляется ещё ярче: на президентских выборах явка составляет менее 60%, на промежуточных выборах — всего около 40%. Электоральный абсентеизм становится на Западе главным политическим течением, но об этом никто не говорит.
Следует также отметить, что всё меньше людей состоят в политических партиях. В странах ЕС всего 4,65% избирателей являются членами какой-либо партии. Это средние показатели по Европе. В Бельгии у 5,5% избирателей есть партийный билет (в 1980 году их было 9%), в Нидерландах — всего у 2,5% (против 4,3% в 1980 году), но постепенное снижение присутствует везде. В недавнем научном исследовании этот феномен был охарактеризован как «quite staggering». Проведя систематический анализ, исследователи пришли к следующему заключению: «В крайних случаях (Австрия, Норвегия) снижение количества членов партии составляет больше 10%, в остальных — около пяти. Все страны, за исключением Португалии, Греции и Испании, где демократизация произошла только в семидесятых годах, отмечают также резкое долгосрочное снижение в абсолютных цифрах: снижение на миллион человек и более в Великобритании, Франции и Италии, полмиллиона в Германии и почти столько же в Австрии. Политические партии Великобритании, Норвегии и Франции потеряли более половины членов с 1980 года, в Швеции, Ирландии, Швейцарии и Финляндии — почти половину. Эти цифры впечатляют, они как бы намекают на то, что сама суть и смысл партийного членства теряются.
Популистские лидеры не раз указывали на то, что политические силы, стоящие на либеральных началах, образуют демократическую элиту и особую касту. Эти партии зачастую полностью оторваны от большинства населения, не понимают нужд и чаяний основной массы граждан. Если всмотреться в политические платформы европейских партий, там будут присутствовать меры по осуществлению политики зелёной энергетики, обеспечению прав и свобод определённых меньшинств, решению гуманитарных проблем стран, которые, возможно, даже не соседствуют с континентом. Однако не будет сделан акцент на реальные социальные и экономические программы в самой стране. Если даже такая программа имеется, то обнаружится отсутствие плана для её осуществления. На сегодняшний день не случайно мы становимся очевидцами того, что такие фигуры, как Найджел Фарадж и, естественно, Дональд Трамп, позиционируя себя прямыми представителями народа, обретают высокую популярность среди населения, так как имеют чётко поставленные задачи и цели.
Исследования последних лет, в частности журнал Time (2011) и Лондонская школа экономики, показали, что граждане западных стран разочарованы в электоральной системе голосования. Социологи, проводившие исследования, подчеркнули, что «в основе всех протестных акций, кампаний и гражданских инициатив лежит глубокое разочарование в формальной политике в её нынешней форме».
Синдром демократической усталости вызван современной представительной демократией с её деградирующими структурами и ритуалами. Например, если рассмотреть два значительных протестных движения, развернувшихся в США и Испании («Захвати Уолл-стрит» и «Индигнадос»), то отчётливо прослеживается антипарламентаризм. «Our representatives aren’t representing us,» — говорили в Нью-Йорке. В Мадриде это выразили так: «У нас в Испании большая часть политического класса даже не слушает нас. Политики должны бы прислушаться к нам и дать возможность самим гражданам напрямую участвовать в политике, чтобы в неё было вовлечено всё общество, а пока они на нас только богатеют и учитывают лишь интересы крупного капитала».
В последнее время в Европе также появились движения, не согласные символически протестовать в стороне. Они на самом деле добрались до «центра власти». Их можно назвать неопарламентаристами. Одно из них — образованная в 2006 году в Швеции Пиратская партия, на некоторое время ставшая, пусть и виртуально, третьей по популярности в Германии. В Нидерландах попыталось выбиться в крупные партии и пробраться в парламент движение «G500». В Италии в третью по величине партию страны выросло «Движение пяти звёзд» Беппе Грилло. Все эти неопарламентские движения объединяет желание усилить представительную демократию с помощью новых форматов участия. Пиратская партия эволюционировала из платформы борьбы за цифровые права в политическое движение, стремившееся обогатить представительную демократию прямой демократией. Более 500 молодых голландцев из «G500» внезапно вступили в три крупнейшие центристские партии, чтобы повлиять на предвыборные программы. «Движение пяти звёзд», несмотря на популистскую риторику своего лидера, стремилось улучшить народное представительство за счёт введения новых правил: не допускать в парламент людей с судимостью, ввести табу на пожизненное членство, запретить избрание одного и того же человека на должность более чем на два срока. Эти меры должны способствовать большему участию простых граждан в политике.
Таким образом, слова «выборы» и «демократия» для большинства стали синонимами. Эти слова впитали в себя идею о том, что единственный способ достичь демократии — использовать избирательные урны. Во «Всеобщей декларации прав человека» 1948 года так и написано: «Воля народа должна быть основой для власти правительства; эта воля должна находить своё выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве путём тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования». Словосочетание «находить своё выражение» предельно точно описывает симптоматику нашего видения. Говоришь «демократия» — имеешь в виду «выборы». Но разве не странно, что такой универсальный документ — самый универсальный правовой документ за всю историю человечества — настолько жёстко определяет, каким образом должна выражаться народная воля? Может сложиться ложное впечатление, что составители текста 1948 года считали одним из основных прав человека сам метод. Как будто процедура получила сакральный статус сама по себе.
В этом и заключается основная причина синдрома демократии: превращение представительной демократии в электоральный фундаментализм. Электоральный фундаментализм — это несгибаемая вера в то, что демократия немыслима без выборов, что выборы являются необходимым, как говорится, богом данным условием существования демократии. Электоральные фундаменталисты отказываются видеть в выборах способ участия в демократии, считая их самоцелью, священным принципом, к которому неприменимы человеческие мерки.
Когда западные страны-доноры надеются, что такие истощённые конфликтами государства, как Конго, Ирак, Афганистан или Восточный Тимор, а также некоторые страны бывшего СССР начнут строить демократию у себя в стране, то это должна быть демократия по западному образцу. То есть с кабинками для голосования, избирательными бюллетенями и урнами, с партиями, предвыборными кампаниями и коалициями, с избирательными комиссиями, списками кандидатов и сургучом для печатей. Лишь в этом случае старые демократии будут их поощрять и давать им большие кредиты для становления. Именно слепая вера в избирательные урны как единственный оплот народного суверенитета привела ряд государств, ныне известных как демократические, к электоральному фундаментализму.
Зия Рагимов