«Ударом грома» назвали французские журналисты победу на президентских выборах в Сенегале оппозиционера Бассиру Диомайе Файе, выступающего за отчаливание своей страны от Парижа. Мог ли Макрон предположить, что опасность подрыва французского влияния в ее бывшей колонии исходит, на сей раз, от «зека», скаканувшего с нар в президентское кресло за каких-то 10 дней?
2 апреля в Сенегале состоится инаугурация победившего на президентских выборах теперь уже бывшего политзаключенного Бассиру Диомайе Файе, которого в Париже, заинтересованном в исходе голосования в пользу кандидата от правящей партии профранцузского политика Амаду Ба, не опасались вообще, считая его «абсолютным аутсайдером». Между тем этот «аутсайдер» в первом же туре голосования получил почти 54% голосов избирателей, и Амаду Ба признал его победу еще до оглашения официальных итогов выборов.
Возможно, во всей этой истории не было бы ничего чрезвычайного («все же это Африка»), если бы не ряд обстоятельств, которые, казалось бы, не оставляли Файе никаких надежд на участие в выборах: они были объявлены в то время как оппозиционер сидел в тюрьме вместе с другим оппозиционером – Усманом Сонко и, вероятно, гадал, кто победит (кандидатов в президенты было 18).
Но тут действующий президент Маки Саль, в порядке «доброй воли», амнистировал политических заключенных (ситуация в стране вообще была взрывоопасной, народ высказывал недовольство правлением Саль, который попытался подсунуть ему вместо себя и для разрядки обстановки Амаду Бо), и, как видим, сильно просчитался: за 10 дней вышедший из тюрьмы Файе успел не только зарегистрироваться кандидатом в президенты, но и развернуть активнейшую предвыборную кампанию.
В итоге он посадил в лужу не только своего профранцузского соперника – ставленника Маки Саль, но и связанные с Францией местные элиты. А также собственно Париж в лице Эммануэля Макрона лично.
Отчего так? Да оттого, что Файе, который в своей предвыборной программе поднял острые для простых сенегальцев проблемы отсутствия бесплатного здравоохранения, неудовлетворительного уровня образования, безработицы и нищеты, сделал акцент на обретении Сенегалом реальной политической и экономической независимости, выходе страны из зоны западноафриканского франка, перезаключении контрактов с нефте- и газодобывающими компаниями, а также другими, занятыми добычей полезных ископаемых, на более выгодных, для страны, условиях. Но как раз последняя инициатива избранного президента весьма трудна к реализации, и дело ему придется иметь с такими работающими в Сенегале западными гигантами как British Petroleum, Endeavour Mining, Kosmos Energy.
Главное, однако, что Файе вполне определенно заявил о новых приоритетах бывшей французской колонии, суверенный статус которой Париж, по сути, не воспринимает: Сенегал должен отказаться от франка КФА и выйти из французской валютной системы; пересмотреть все соглашения с Парижем. Францию он призвал вывести ее вооруженные силы из Сенегала.
«До сих пор, – заявил Файе, – Россия не входила в число наших партнеров по безопасности. Но мы не исключаем ни одно государство в качестве возможного партнера». Таким образом, он вполне может пойти по пути Мали, Буркина-Фасо и Нигера, которые свернули отношения с бывшей метрополией, развивая связи с Россией. И все это произошло стремительно: за каких-то два года Франция потеряла пять своих колоний, если считать Габон с Сенегалом.
А это еще один удар ниже пояса для Эммануэля Макрона на фоне его постнеоколониальных притязаний, в том числе, в части республик бывшего СССР (показательный примеры – Армения с охватом всего Южного Кавказа и Центральной Азии, Украина); лидерства в Евросоюзе и даже (почему бы и нет?) – в НАТО.
Собственно, значительную часть антироссийского бешенства Макрона следует списать на «российский след» в государствах Западной Африки: где-то он четко отпечатывается, а где-то его вовсе не видно. Но Сенегал – «это уж слишком!», поскольку он мог обеспечить блокаду отчаливших от Франции и не имеющих выхода к морю (океану) Мали, Буркина-Фасо и Нигера. Добавим к этому заявление Сенегала о выходе из зоны франка КФА и увидим в сухом остатке значительные потери для экономики Франции, во многом державшейся на плаву за счет халявного сырья из Западной Африки (главное — урана) и присваивания валютных доходов своих бывших колоний. То есть налицо крах французской системы неоколониализма, который Макрон пытается компенсировать за счет прихвата других стран.
Месье Эммануэль сделал хорошую мину при плохой игре и «тепло поздравил» в телефонном разговоре (ссылаемся на Елисейский дворец) сенегальского «аутсайдера» с победой на выборах, «приветствовал хорошее проведение голосования и суверенный выбор сенегальского народа». Он также выразил «желание продолжать и интенсифицировать партнерство между Сенегалом и Францией». «Оба президента … обсудили основные направления нашего двустороннего сотрудничества и региональную ситуацию», — информировала канцелярия главы французского государства.
А обсуждать есть – что, поскольку ранее (абстрагируемся от бизнеса: нефть, газ, редкоземельные металлы и т.д.) Сенегал заключил соглашения в оборонной сфере с рядом западных стран, в том числе с США, и активно взаимодействовал с Францией: военнослужащие последней занимались подготовкой сенегальской армии. Смирится ли Макрон с тем, что все это пошло псу под хвост вместе с «непререкаемым авторитетом» и доминированием Франции в Западной Африке?
Будем, однако, реалистами. Да, Франция потеряла контроль над пятью государствами региона, но это еще не вся Западная Африка под французским влиянием – существует еще такая организация как ЭКОВАС — Экономическое сообщество западноафриканских государств, имеющая собственные коллективные вооруженные силы — ECOMOG. Буркина-Фасо, Мали и Нигер из нее вышли, но сведений о том, что блок покинул и Сенегал, еще не поступало.
Заметим, что ЭКОВАС (штаб-квартира в Нигерии) представлен сейчас 12 государствами, которые грозились военным путем усмирить отколовшиеся от «метрополии» страны: особенно остро вопрос стоял в случае с Нигером. Но, в итоге, они поостереглись военных действий. Вопрос в том, какую активность проявит Париж в ареале ЭКОВАС после крупного поражения в пяти государствах Западной Африки, насколько у него хватит ума отказаться от очевидного неоколониализма, и сумеет ли он найти пути и подходы для равноправного (если французские власти вообще адекватно воспринимают данное понятие) сотрудничества с африканскими государствами и не только с ними.
Мир меняется. Глобальный юг, имеющий огромный потенциал, включая «черный континент», требует уважения к своим интересам и культуре. Он быстро развивается, и старые лекала Глобального севера его не удовлетворяют.
С другой стороны, отказ от французского колониализма еще не означает приятия доминирования России на освобожденном от французов пространстве. Одно дело – упрочение связей с Москвой, другое – утверждение стойкого суверенитета.
Таким образом, «соревнование умов» на африканском треке должно проходить между Москвой и Парижем на фоне имеющихся между ними огромных проблем. Но пораскинуть мозгами придется и США – власти Нигера на прошлой неделе объявили об аннулировании военного соглашения с США с выдворением из страны американских войск. Результат для Вашингтона следующий: он, как минимум, лишается в регионе своей базы для беспилотников. Не займет ли ее Россия (это так, в порядке предположения, пока ничем не подкрепленного).
Однако жители Нигера вполне обоснованно «не любят Запад», поскольку его морализаторский и диктаторский апломб зашел слишком далеко, равно как и навязывание «демократических ценностей». Чего стоит только факт поднятия американским посольством в Нигере флага ЛГБТ – то есть в центре самой консервативной мусульманской страны, 92% населения которой исповедует ислам. Способствует ли такое поведение, наряду с ЛГБТ-агитками, уважению Запада и продвижению, в частности, американских интересов в том же Нигере?
Неуважение к традиционным ценностям африканцев все же стало нынче (долго терпели) кратчайшим путем к их ответной реакции: «изгнанию бесов». Культурная война часто заканчивается реальной – впрочем, как и претензия на «глобальный либерализм» в целом.
Ирина Джорбенадзе