Кавказ всегда был исторически значимым регионом мира на перекрестке Центральной Азии, Европы, Ближнего Востока и России. После распада Советского Союза в 1991 году первостепенными проблемами стали независимость государств Сообщества независимых государств и стабильность управления. После установления легитимных режимов начали предприниматься международные и региональные усилия по культивированию и развитию природных ресурсов региона; и конкретно ресурсов нефти и природного газа Каспийского моря.
После 2001 года среда безопасности изменилась, включив Войну с терроризмом, ведомую США, и сотрудничество Кавказа с международной коалицией. Без существенных перемен с 2001 года, среда безопасности, как и международный порядок еще раз изменилась. Поэтому, следует рассмотреть современный анализ среды. 44-дневная вторая карабахская война, разразившаяся 27 сентября 2020 года, поворотный пункт не только для участвовавших в ней Армении и Азербайджана. Она изменила политический и военный баланс сил на Южном Кавказе, способствовала дальнейшему возвышению Турции как региональной державы, обозначила действительные пределы влияния России в Закавказье и степень реальной заинтересованности США и стран Евросоюза в этой части постсоветского пространства. Достижение Азербайджаном господства в воздухе с помощью беспилотников и барражирующих боеприпасов стало не только одним из главных факторов, решивших исход войны, но и шагом в развитии военного искусства в вооруженных конфликтах такого масштаба.
Прежде всего, придется исходить из того, что итоги вооруженного конфликта шокировали побежденных, нанеся им глубокую рану, но не полностью удовлетворили победителей. Если возможностей для армянского реванша в обозримой перспективе не просматривается, то Азербайджан будет добиваться полного и окончательного восстановления контроля над всей территорией Карабаха. В непростом положении оказалась и Россия. Некоторые международные аналитики поспешили назвать соглашение о прекращении огня и развертывании в Карабахе миротворческих сил РФ победой Москвы, войска которой теперь будут дислоцированы на международно признанных территориях всех трех государств – Армении (база в Гюмри), Азербайджана (миротворцы в Карабахе) и Грузии (контингент, дислоцированный в пределах признанных только РФ и еще несколькими государствами Абхазии и Южной Осетии). В Южном Кавказе после окончания военных действий между Арменией и Азербайджаном, связанных с принадлежностью Карабаха, в 2020 г., отмечается, что сложные внутриполитические процессы в странах региона сопровождаются усилением борьбы за влияние здесь внерегиональных факторов, что осложняет проблему обеспечения региональной безопасности. Признание РФ суверенитета Южной Осетии и Абхазии после войны 2008 г. серьезно повлияло на политическую ситуацию в регионе. Длительный конфликт вокруг Карабаха также обостряет проблему безопасности, поскольку затрагивает интересы не только Армении и Азербайджана, но и РФ, Турции, Ирана, США.
Турецко-российские отношения на Кавказе после второй карабахской войны.
Кроме того, в этой связи необходимо рассмотреть особенности взаимодействия России и Турции, которая репрезентирует позицию НАТО по вопросу спецоперации и является надёжным союзником Азербайджана в Карабахе. Несмотря на турбулентность, отношения обеих региональных держав последовательно развиваются с момента распада Советского Союза. Россия и Турция склонны разделять вопросы экономического сотрудничества и военных интересов[1]. Находясь в отношениях взаимозависимости, Москва и Анкара прилагают усилия для урегулирования спорных ситуаций и предотвращения негативного влияния одной сферы на другую, поскольку им необходимо учитывать затраты на строительство инфраструктуры или обслуживание предприятий, понесенные ими в ходе реализации взаимных обязательств по экономическим договоренностям. Россия и Турция склонны разделять вопросы экономического сотрудничества и военных интересов. Находясь в отношениях взаимозависимости, Москва и Анкара прилагают усилия для урегулирования спорных ситуаций и предотвращения негативного влияния одной сферы на другую, поскольку им необходимо учитывать затраты на строительство инфраструктуры или обслуживание предприятий, понесенные ими в ходе реализации взаимных обязательств по экономическим договоренностям. Каждому из государств необходимо учитывать свои интересы в регионе, однако при этом сохранение баланса сил позволит добиться большей продуктивности от внешней политики (Keohane, Nye, 2011). Например, при ухудшении межгосударственных отношений каждая страна-участница будет вынуждена понести убытки вследствие ликвидации совместных проектов. Будет потеряно время, денежные средства, потребуется найти альтернативу партнерским отношениям[2].
Демонстрируя высокую заинтересованность в «развитии стабильности, доверия и сотрудничества» на Южном Кавказе, в Анкаре предложили создать «Кавказский пакт о стабильности и сотрудничестве» (CSCP) с участием России, Турции и государств Южного Кавказа, и разработать в ее рамках платформу для разрешения проблемы фрагментации региона, а также обеспечения безопасности транзита энергоносителей в Турцию. Эта инициатива без энтузиазма была встречена в Москве, так как она ставила своей задачей защитить турецкие «привилегированные интересы» на Южном Кавказе. Акторы противостояния на Южном Кавказе прямо или косвенно связаны друг с другом в форме международного режима. Складывается ситуация, когда страны в одной области взаимодействия развивают сотрудничество, преимущественно по экономическим вопросам, а в другой – за столом переговоров решают военные вопросы – обсуждают условия прекращения столкновений. Результат взаимодействия такого плана может положительно сказаться на договорных стратегиях участников и в других сферах. Рассмотрим подробнее, какой характер имеют российско-турецкие взаимоотношения и каким образом на них влияет взаимозависимость между странами в контексте международного режима. Таким образом, разногласия России и Турции по вопросам, касающимся военных действий в некоторых регионах, можно рассматривать как взаимозависимость, так как стратегия действий одной стороны определяется ее чувствительностью и уязвимостью к контрстратегии другой. Взаимозависимость не должна являться симметричной.[3]
Российско-турецкие отношения стали носить системный характер, когда обе стороны согласились на основание Совета сотрудничества высшего уровня (ССВУ) в 2010 г. Несмотря на то, что военная безопасность занимает высокое место в иерархии вопросов, подлежащих обсуждению между сторонами, уже существуют институты, предназначенные для решения проблем в других областях взаимодействия. Это позволяет России и Турции не предпринимать агрессивных шагов в регионах, где обнаруживается расхождение интересов между их позициями в отношении безопасности. Снижение объемов поставок газа и торгового оборота не означает в дальнейшем ухудшения отношений двух стран в контексте их взаимозависимости[4].
Карабах является одной из зон геополитической турбулентности в российско-турецких отношениях. Несмотря на разногласия с Западом по политическим вопросам, Турция проявляет свои национальные интересы в этом регионе с помощью углубления отношений с Азербайджаном, сохраняя свое членство в НАТО. Военная помощь Анкары Баку может вызывать озабоченность Москвы, способствуя ее восприятию Турции как регионального соперника на Южном Кавказе. В ответ на это обстоятельство Россия развернула две военные базы на территории Армении, которая является одним из членов-государств Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) наряду с Москвой. Эксперты убеждены в том, что победа Азербайджана в этом противостоянии являет собой геополитическое поражение не только для Армении, но и для России. Однако усиление геополитической и экономической связи между Турцией и Азербайджаном не означает тотального поражения Москвы в соперничестве с Анкарой[5].
Снижение уровня зависимости Турции от России может обернуться увеличением числа альтернативных субъектов взаимодействия. Развитие инфраструктуры на Южном Кавказе, в обход территории России (газопроводы, железная дорога т.д.) снижает уровень зависимости стран региона от Москвы. В рамках международного режима принятые Турцией меры для снижения зависимости от российских углеводородов, инфраструктуры и ряд военных столкновений двух государств не привели к ликвидации совместных проектов и общему ухудшению двусторонних отношений. Москва и Анкара создали условия для обсуждения значимых для них вопросов по экономике и национальной безопасности и участвуют в региональных и международных организациях. Имеющаяся система эффективна для сохранения политико-экономической связи и минимизации разногласий между участниками. Как правило, кавказские государства недостаточно хорошо понимают позиции Турции и её внешнюю политику[6].
Грузия, Армения и Азербайджан озабочены вопросами собственной внутренней политики, двусторонними отношениями друг с другом, а также отношениями с Россией куда больше, чем с Турцией[7]. Международный режим на Южном Кавказе способствует сдерживанию развития военного конфликта и предотвращает разрыв отношений между странами. Например, снижение объемов импорта российского газа в Анкару не ведет к прекращению контактов между странами[8].
Российско-турецкий центр мониторинга символизирует, что взаимозависимость между странами в одной сфере распространяется и на другие. Требования Азербайджана к Армении в связи с реализацией проекта «Зангезур» не спровоцировали полномасштабную войну на Южном Кавказе, благодаря распространению влияния принципов взаимозависимости на дипломатическую сферу заинтересованных участников конфликта[9]. Несмотря на бесконечные войны и конфликты между Турцией и Россией в последние несколько сотен лет, нахождение в разных военно-политических блоках и наличие противоречивых интересов в разных регионах, давление со стороны других стран сблизило их в XXI веке.
Основными показателями этой конвергенции являются следующие факты:
- Амбициозное заявление Эрдогана от 20 ноября 2016 года о том, что он должен вступить в Шанхайскую организацию сотрудничества во главе с Россией и Китаем вместо Евросоюза (какой бы нереалистичной ни казалась на данный момент реализация этой возможности, чего нам жизнь не дает!), Евразия, созданная Турцией и русским блоком Возможность сотрудничества с Экономическим союзом, цель Турции увеличить объем взаимной торговли с Россией до 100 миллиардов долларов ежегодно;
- Несмотря на угрозы, что США подвергнет Турцию эмбарго CAATSA, которые США пока применяла только к своим заклятым соперникам, таким как Иран, Россия и Северная Корея, подписание Турцией соглашения о С-400 с Россией в 2019 году, переход военно-стратегического экономико-политического сотрудничества с Россией на уровень сотрудничества;
- Несмотря на то, что в начале 2020 года экономические отношения между Турцией и Россией снизились до исторического минимума из-за конкуренции в ближневосточном регионе (особенно в отношении Сирии и Ливии) и ряда других причин, решение проблем[10].
Региональное взаимодействие между Россией, Ираном и Турцией на Южном Кавказе в значительной степени определялось динамикой развития двусторонних отношений, с воздействием на них внешних факторов. Все это усиливало их заинтересованность в мирном урегулировании конфликтов в регионе, развитии экономических связей, реализации здесь трансграничных проектов. Но следовало учесть наличие серьезных внешних сил, вынашивающих планы дестабилизации международной обстановки на Южном Кавказе, включая агрессию против Ирана. В этих условиях возрастала актуальность регионального взаимодействия между Россией, Ираном и Турцией: попытки исключить кого-либо из них в поиске баланса сил на Южном Кавказе могло скомпрометировать возможные конструктивные решения, касающиеся безопасного, стабильного и мирного развития региона. С победой Азербайджана в 44-дневной Отечественной войне приоритеты турецко-российских интересов, основанные на совместных целях безопасности в регионе Южного Кавказа, были существенно скорректированы.
Разумеется, как показал обстрел приграничных территорий в сентябре 2022 г., страны на Южном Кавказе далеки от состояния мира. Между акторами существуют противоречия, однако, как в сфере экономики и энергетики, так и в сфере военной безопасности, международный режим позволяет участникам обсуждать актуальные вопросы за столом переговоров, предотвращая тотальную войну. Хотя на линии Анкара-Москва царит радушие, из соображений внутренней безопасности Турция, похоже, оказывается в изоляции в гонке за распределение баланса сил в Черном море. Несмотря на то, что Черноморский регион интегрирует приоритеты Запада и Турции, восприятие Анкары как соперника в большой цели создает много проблем. Кроме того, война России на Украине представляет собой угрозу военно-политической и экономической сфере присутствия Турции в Черном море, и теперь Анкара должна играть в натянутом канате между Западом и Москвой в отношении этого вопроса, чтобы не навредить своим интересам. Интересы двух стран пересекаются только в вопросе Грузии. Однако, даже если звезды в этом вопросе не сошлись, это не снижает уровень участия в регионе. Учитывая эти и другие факторы, ни Турция, ни Россия не откажутся от своих региональных и стратегически важных интересов, обе они добились больших успехов, чтобы в определенной степени примирить эти интересы, несмотря на резкое давление со стороны Европы и Запада (даже в эти дни ЕС и Россия в отношении Турции приняли решение о принятии мер в виде жестких эмбарго) мы видим, что эти две страны постепенно проводят более свободную внешнюю политику, и сближаются друг с другом именно на фоне внешнего давления. Такой подход приносит нам наибольшую пользу. специалисты по внешней политике Азербайджана должны правильно оценить эти моменты и извлечь из них больше пользы.
Теймур Гасымлы, докторант международных отношений Стамбульского университета, политолог
Статья опубликована в рамках проекта «44-дневная Отечественная война и ее отражение в социальных сетях» Общественного союза демократии и женских инициатив при финансовой поддержке Агентства государственной поддержки неправительственных организаций Азербайджанской Республики.
Редакция не несет ответственности за выраженное в статье мнение.
[1] Ёнсон Чо, ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ: СИСТЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АКТОРОВ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ ПОСЛЕ ВТОРОЙ КАРАБАХСКОЙ ВОЙНЫ. Общество: политика, экономика, право. 2023. № 2. С. 33-38.
[2] Ёнсон Чо, ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ: СИСТЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АКТОРОВ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ ПОСЛЕ ВТОРОЙ КАРАБАХСКОЙ ВОЙНЫ. Общество: политика, экономика, право. 2023. № 2. С. 33-38. Society: Politics, Economics, Law. 2023. No. 2. P. 33-38.
[3] Ёнсон Чо, ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ: СИСТЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АКТОРОВ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ ПОСЛЕ ВТОРОЙ КАРАБАХСКОЙ ВОЙНЫ. Общество: политика, экономика, право. 2023. № 2. С. 33-38. Society: Politics, Economics, Law. 2023. No. 2. P. 33-38.
[4] Ёнсон Чо, ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ: СИСТЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АКТОРОВ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ ПОСЛЕ ВТОРОЙ КАРАБАХСКОЙ ВОЙНЫ. Общество: политика, экономика, право. 2023. № 2. С. 33-38. Society: Politics, Economics, Law. 2023. No. 2. P. 33-38.
[5] AlirizaB. Turkey and the Crisis in the Caucasus // CSIS Commentary. 2008. Vol. 9. P. 1-3.
[6] Babali T. Turkey’s foreign policy towards the Transcaucasia after the end of the Cold War (19911995). London: School of Oriental & African Studies University of London, 1996. 49 p.
[7] Qelikpala M. From a Failed State to a Weak State? Georgia and Turkish-Georgian Relations // Turkish Yearbook of International Relations. 2005. № 36. P. 159-199.
[8] Ёнсон Чо, ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ: СИСТЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АКТОРОВ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ ПОСЛЕ ВТОРОЙ КАРАБАХСКОЙ ВОЙНЫ. Общество: политика, экономика, право. 2023. № 2. С. 33-38. Society: Politics, Economics, Law. 2023. No. 2. P. 33-38.
[9] Ёнсон Чо, ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ: СИСТЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АКТОРОВ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ ПОСЛЕ ВТОРОЙ КАРАБАХСКОЙ ВОЙНЫ. Общество: политика, экономика, право. 2023. № 2. С. 33-38. Society: Politics, Economics, Law. 2023. No. 2. P. 33-38.
[10] Şəhla Cəlilzadə,Türkiyə -Rusiya münasibətlərində Azərbaycanın yeri və rolu.01.dekabr 2020. https://azlogos.eu/turkiy%C9%99-rusiya-munasib%C9%99tl%C9%99rind%C9%99-az%C9%99rbaycanin-yeri-v%C9%99-rolu/