Макрон, Меркель и прочие «даладье»: чего не учли политики Запада?

«День рожденья — грустный праздник» — эта строчка из некогда популярной песенки как нельзя лучше характеризует ситуацию, в которой накануне своего дня рождения оказался президент Франции Эммануэль Макрон. Журналисты откровенно высмеивают его наполеоновские планы «обнять весь мир» и «быть всегда и везде». Но самое главное, среди союзников Франции, и это еще очень мягко сказано, не находят понимания постоянные призывы Макрона то «сохранить лицо» Кремлю, то предоставить России «гарантии безопасности» и место за столом переговоров после того, как закончится война, и т.д. и т.п.

Свои рассуждения о «гарантиях безопасности» для России нынешний хозяин Елисейского дворца повторил недавно в интервью телеканалу LCI. Он-де против эскалации, против вовлечения в конфликт Франции, и вообще, надо готовиться к тому времени, когда война закончится.

Конечно, эти рассуждения в исполнении Макрона более всего напоминают увещевания почившей в бозе Минской группы ОБСЕ в стиле «все войны заканчиваются миром, надо пойти на уступки, ни одна страна не получит 100% того, чего хочет» и т.д. Тем более здесь есть повод поговорить о качестве французской военной и политической аналитики: господин Макрон полагает, что после окончания боевых действий в Украине Россия сохранит свою нынешнюю роль и статус? И вообще, уверены ли в Париже, что после того позора, который случился с российской армией в Украине, после того, чем обернулись обещания «взять Киев за три дня», постулаты в стиле «без России не получится создать систему европейской безопасности», как бы это повежливее, сохраняют прежнюю убедительность? Или все проще? И рассчитывает мсье Макрон сохранить собственные связи с Россией, расплатившись за эту дружбу интересами, безопасностью и территориями Украины? Точно так же, как его предшественник Даладье был уверен, что он надежно умиротворил Гитлера за счет Чехословакии?

А еще раньше, недели две назад, мир обсуждал интервью Die Zeit Ангелы Меркель, экс-канцлерин ФРГ. Госпожа бывший канцлер нарушила многомесячное молчание и — назовём вещи своими именами — старательно оправдывалась за свою политику в отношении Кремля. Точнее, за дружбу с Россией за счет Украины. Фрау Меркель убеждала аудиторию: подписанные между Москвой и Киевом «Минские соглашения» позволить Украине выиграть время, стать сильнее и подготовиться к будущей войне, «Северный поток-2» одобрило не правительство, а компании, и вообще такой отказ в сочетании с Минскими соглашениями «опасно ухудшил бы климат в отношениях с Россией». Расходы на армию, да, сократили слишком сильно, и на Крым среагировали слишком мягко, но кто не ошибался? Рассчитывали в команде бывшей канцлерин на слезы умиления. А получили…

Реакция Украины оказалась жёсткой. В Киеве многие, и прежде всего Алексей Арестович, припомнили фрау Меркель, что никакой помощи от Германии во время действия Минских соглашений Украина не получала, что Киев и Тбилиси Берлин «выталкивал» из НАТО, и вообще, у Арестовича «устойчивое впечатление, что главной задачей, которую решала госпожа Меркель, было укрепление Путина».

Кому-то украинские оценки могут показаться слишком жесткими. Одно плохо: опровергнуть такие оценки непросто. И самое неприятное, что дело не только в Украине. И не только в Макроне и Меркель.

Об этом сегодня не очень любят говорить вслух, но «эйфория Горби», падение Берлинской стены и, как казалось, прекращение «холодной войны» не просто дали старт эпохе, которую потом иронично назовут «мир, дружба, жвачка». В западную политику пришли новые люди — они по официальной, точнее, лозунговой версии, свято верили, что Россия теперь — друг и партнер, что исторический шанс выстроить с Москвой новые отношения «без вражды и разделительных линий» ни в коем случае нельзя упустить и т.д. И даже кое-кто из политиков времён «холодной войны», вроде того же Киссинджера, поторопился «переобуться в пируэте» и начал призывать к дружбе с Москвой.

Но, к сожалению, в реальности в этой «новой генерации» политиков, считавших своей главной задачей сохранять «климат» в отношениях с Кремлем, преобладали вовсе не «розовые пони». Куда больше было циничных субъектов, готовых оплачивать свои связи с Кремлем за счет Азербайджана, Грузии, Молдовы, Украины…Более того, этот «климат в отношениях с Москвой» имел и «лично-коммерческое измерение». Как в случае со Шредером и его «трудоустройством» после отставки в российском «Газпроме», например. Многие испытали шок, когда уже с началом украинской войны отставные политики стран Запада начали покидать российские госкомпании — никто не ждал, что отставных политиков, которые «трудоустроились» в России, было так много.

И в результате еще в 1992-1993 годах в многочисленных «локальных конфликтах» в бывшем СССР замелькали российские «ихтамнеты», 366-й полк захватывает Ходжалы, Псковская дивизия ВДВ пробивает для Армении Лачинский коридор — но «розовые пони» послушно смотрят в другую сторону и принимают на веру любое, даже самое нелепое, объяснение Москвы —только бы сохранить этот самый «климат в отношениях с Россией». Потом точно так же постарались «не заметить» речь Путина в Мюнхене в 2007 году. И даже когда уже новая Россия, где уж точно не было проблем в контроле над армией, переходила от слов к делу — Запад не реагировал. «Пятидневная война» против Грузии не привела ни к санкциям, ни к осуждению Москвы. На Крым вроде бы среагировали, но совсем не так, как того требовала ситуация. Украине навязывали «Минские соглашения», «формулы Штайнмайера» и тому подобное. Однопартийцы Шрёдера по подсказке «Газпрома» начинают дружно голосить  по поводу «нарушений прав человека» в Азербайджане, когда в Баку принимают важные решения по экспорту газа и Кремлю срочно требуется вбивать клин в отношения Азербайджана с Евросоюзом — но никаким «журналистам-расследователям»  не приходит в голову расследовать коррупционные связи этой публики с Москвой.

И торговали эти политики не только интересами Азербайджана, Грузии или Украины. Под соусом разговоров о «новом мышлении» эта политическая генерация принялась весьма резво «сбрасывать» военные расходы собственных стран— дескать, «холодная война закончилась», и нам уже не нужно столько самолетов, танков, военных баз и т.д. В результате не только в Германии — во многих странах Запада военные расходы были «сброшены» ниже критического уровня. И не дотягивали даже до 2%, закреплённых ни много ни мало в Североатлантическом договоре. Деньги переправлялись на «социалку». То есть на покупку голосов получателей разного рода пособий.

А реальная боеспособность армии очень сильно зависит не только от боевого духа, воинских традиций и наставлений отцов-командиров. Она куда больше, чем кажется непосвященным, зависит от денег. Тех самых денег, которые нужны на оплату заказов военной промышленности, на казармы, военную форму, питание, на пушки, снаряды, ГСМ, учения, манёвры, поддержание всей боевой техники в надлежащем состоянии…Именно в Германии, «унаследовавшей» две мощные армии — ФРГ и ГДР, этот процесс принял такие масштабы, что бундесвер оказался попросту небоеспособным.

Цену этой политики на Западе начинают осознавать только теперь.  Когда выяснилось, что готовность Кремля к «новой политике без разделительных линий» эти самые «пони» сильно переоценили, и вряд ли только из-за излишнего идеализма. Что спецслужбы и армия в той же ФРГ превращены в недееспособные инструменты. Что слишком много военных баз расформировано. И что теперь надо «резать» уже социальные программы, повышать военные расходы, производить не «мерседесы» и «Рено», а «леопарды» и «Леклерки», и действовать при этом в состоянии жесткого цейтнота.

И в результате в Европе настроения уже меняются. Здесь начинают понимать, что от Киева до Берлина куда ближе, чем казалось. И что дружить взасос с Кремлем уже не в тренде. Одни в этой ситуации спешно переобуваются в пируэте уже в обратном направлении. Другие, как Меркель, старательно оправдываются. Третьи, вроде Макрона, продолжают отчаянно маневрировать, пытаясь усидеть на двух стульях.

И не замечают, что пространства для таких манёвров у них уже не осталось.

Нурани, обозреватель