Российские политики и эксперты продолжают комментировать итоги Восточного экономического форума. Юрий Трутнев, вице-премьер, полномочный представитель президента РФ в Дальневосточном федеральном округе (ДФО), с удовольствием рассказывает, на какую сумму в ходе ВЭФа были подписаны соглашения — 3 с лишним триллиона рублей. Эксперты «под лупой» анализируют выступление Владимира Путина. А РосСМИ, в основном «державной» направленности, устами своих политических комментаторов заявляют, что ВЭФ, дескать, показал «невозможность изоляции России».
Ой ли?
Напомним: кроме президента РФ Владимира Путина, в работе ВЭФа приняли участие главнокомандующий вооруженными силами Мьянмы Мин Аун Хлайн, премьер-министр Монголии Лувсаннамсрайн Оюун-Эрдэне, председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Чжаньшу и… премьер-министр Армении Никол Пашинян.
А теперь по порядку. Генерал Мин Аун Хлайн, который захватил власть в Мьянме путем вооружённого переворота — фигура для большинства стран априори нерукопожатная. Настолько, что даже модератор пленарной дискуссии на ВЭФе задал ему вопрос: «С новым правительством Мьянмы не все государства сейчас хотят иметь дело, разговаривать. Как вам удаётся жить в этой обстановке, как стране удаётся выживать и существовать?» Считать присутствие Хлайна «большой победой российской дипломатии» ну никак не получится. Для Хлайна билет во Владивосток — большой успех, но для принимающей стороны — увы и ах.
Монголия, «зажатая» между Китаем и Россией, сегодня проводит свои реформы, и политические, и экономические. Россия для нее — традиционный на протяжении десятилетий партнёр. Но из Улан-Батора командировали во Владивосток, как уже указывал Minval, не президента, а премьер-министра.
Китай, со всеми своими особыми отношениями с Россией, направил на ВЭФ спикера парламента. А сам председатель Си Цзиньпин первый свой зарубежный визит после пандемии коронавирус совершает не в Россию, а в Казахстан.
То есть, кроме самого Путина, единственные страны, которые на ВЭФе представляли «первые лица» — это Мьянма и… Армения. И если Мьянма — это по крайней мере страна того же региона, и генерал Хлайн говорил об инвестиционных возможностях своей страны, то Пашинян всю свою речь умолял Путина не забывать об Армении на фоне Украины и только в конце промямлил что-то по поводу «армянского перекрёстка». И со всеми своими «эээ, ммм, ааа» так и не дал внятного ответа на вопрос, что же его страна может предложить странам Дальнего Востока и зачем вообще он приехал на ВЭФ — ну, за вычетом очередной попытки выторговать аудиенцию у Владимира Путина. Опять-таки Пашинян может поставить своей команде «плюс» — Путин его все же принял. Но является ли его появление на ВЭФе «плюсом» для России? Или все настолько плохо, что приходится приглашать на форум даже таких «свадебных генералов»?
И это уже не изоляция. Это процесс менее громкий, но куда более опасный по последствиям — политическая и бизнес-элита стран АТР теряет интерес к России. И не только из-за боязни вторичных санкций —потенциальных инвесторов и партнеров пугает и грядущая рецессия, и нестабильность валютного рынка, и инициативы вроде оплаты за газ в рублях. В такт ситуации остаётся только «работать» со странами типа Мьянмы, которым не приходится выбирать. И приглашать «для антуража» Пашиняна. Хорошо хоть не Пушилина.
Здесь можно было бы поставить точку. Но есть еще одно почти что экзистенциальное обстоятельство. Символом ВЭФа является вантовый мост на остров Русский. А пролив, над которым он перекинут, именуется Босфор-Восточный. Как иронизируют историки, заниматься вплотную своим Дальним Востоком Россия, как правило, начинает после впечатляющих неприятностей на западном направлении.
Сегодня, на фоне украинской войны, неприятности на западном фронте, будем реалистами, налицо. Но вот и шансов взять реванш на востоке тоже не просматривается. Путин мог, конечно, не упоминать Украину в своей речи, но вынести за скобки и провал «спецоперации», и ее политические последствия, от санкций до «нерукопожатности» Кремля уже на Западе, тоже не получится. Так что хрестоматийная строчка «И на Тихом океане свой закончили поход» звучит сегодня очень двусмысленно.
Нурани