Инара Бабаева: Я не люблю умирать на сцене

Minval.az продолжает цикл интервью со звездами – артистами академического театра оперы и балета. И сегодня у нас в гостях блистательная Инара Бабаева — солистка Академического театра оперы и балета, заслуженная артистка Азербайджана, лауреат и дипломат республиканских и международного конкурсов. Образы, которые она вот уже много лет создает на сцене родного театра, очень нравятся зрителям, а сама Инара Бабаева заслуженно считается одной из самых красивых солисток театра.

Шанс, который все изменил  

У каждого интервью обязательно должно быть вступление. И начать мне хочется с легкого, пропахшего морем летнего бриза, колышущего белоснежную тюлевую занавеску в окне старой бакинской квартиры в «хрущевке», до потолка нашпигованной книгами – главной ценностью интеллигентных семей того времени, когда в почете были интеллектуальные богатства, а не набитый долларами кошелек. Аромат книг дурманит, смешиваясь с запахом раскаленного полуденным солнцем асфальта, и солнечные блики отражаются в каштановых глазах маленькой девочки, только что вернувшейся с репетиции школьного хора.

Спустя годы эта девочка покорит своим талантом претенциозную бакинскую публику, но это все будет после шанса, которому было предрешено изменить ее жизнь. И она вытянула счастливый билет в мир великого искусства, в котором она сегодня многогранна, так как занята не только классикой. Инара Бабаева пишет аранжировки, песни, работает практически со всеми музыкальными стилями – включая рок и джаз, которым она увлекалась с детства.

— Инара ханум, у вас прекрасное сопрано, всегда с удовольствием прихожу на спектакли с вашим участием. И роли у вас динамичные, позитивные, особенно Сюзанна в «Свадьбе Фигаро». Вы были просто блистательны! Но есть еще и Виолетта в «Травиате», Джильда в «Риголетто». Как удается совмещать настроения? 

— Когда мы учимся пению, мы поем все, ибо нет никаких рамок. Оперное искусство многогранно и нужно уметь мастерски управлять дыханием, чтобы петь всё.  В театре существует градация: есть драматические и комические роли, есть тематические. В оперном театре мы делимся на сопрано, меццо-сопрано, баритоны и тенора. Мой голос относится к лирик-колоратурному регистру, и поэтому для такого голоса композиторы писали колоратурные партии. В моем послужном списке за долгие годы работы в театре 30 спектаклей, и в основном, это подвижные, очень импозантные, даже неадекватные героини. И это не исходит из моего характера, моего энергетического состояния.

— Говорят, роль – отражение души. Но, как я поняла, в вашем случае – не всегда.

— В силу своего физического строения и мажорного настроя я очень люблю комические оперы с хэппи-эндом, чтобы никто не умирал. Это мой внутренний настрой, потому что в жизни столько всего тяжелого происходит, мы сталкиваемся с такими житейскими проблемами, заставляющими человека страдать, что хочется, выйдя на концертную площадку, получить удовольствие и уйти с хорошим настроением, зарядившись положительными эмоциями. Я не люблю умирать на сцене, когда я пою Джильду в «Риголетто» или Виолетту в «Травиате». Но это вовсе не значит, что я не люблю эту музыку. Люблю, дышу, живу ею. Но умирать на сцене не люблю, потому что есть зрители, на которых это влияет очень негативно. Например, мой сын. После просмотра «Травиаты» он пришел к педагогу по музыке и поделился с ней своими ощущениями. Затем она звонит мне и говорит, что моя «смерть» на сцене произвела на ребенка просто страшное впечатление, и он долго приходил в себя. Поэтому я люблю играть Жизнь. Я люблю «Севильского цирюльника» Россини, я люблю Деспину Моцарта в опере «Così fan tutte». Вот это – мои образы, в них я живу, живу полной жизнью, в них я – настоящая.  Причем, это не просто жизнь на сцене. Это сцена Жизни. В 2014 году в нашем театре состоялась премьера оперы Моцарта «Свадьба Фигаро», я играла Сюзанну на 4-м месяце беременности.

— Вот именно тот самый случай, когда ваш сын с гордостью может сказать: я был на сцене, еще не родившись! Наверняка это сказалось на его восприятии мира?

— Да, мой сын не только любит музыку, он уже ее пишет.

— Раз уж мы говорим о Моцарте, то не могу не спросить насчет «Волшебной флейты». Сбудется ли моя мечта, увидим ли мы эту постановку на нашей бакинской сцене? Ведь артисты театра отлично справились со «Свадьбой Фигаро», был аншлаг, никто из зрителей не покинул своего места до окончания спектакля, несмотря на то, что опера эта длится почти четыре часа.

— Однажды на сцене театра оперы и балета уже была концертная постановка «Волшебной флейты», но очень давно. Но думаю, что мы справимся с этой задачей, хоть Моцарта петь очень сложно. А для любителей его музыки – манна небесная, даже своеобразная магическая мантра. А радовать зрителя – наша главная задача!

— Вы блестяще поете на итальянском, но «Волшебная флейта» Моцарта – на немецком, а исполнять оперы на этом языке очень сложно, ведь он отнюдь не певучий и не мелодичный.  

— Как говорится, если родина скажет «надо» (и далее по тексту). У нас прекрасный творческий и очень талантливый коллектив в театре и, если понадобится петь на немецком – споем на немецком. Так было и с итальянским, и с другими языками.

— Как вам, артистам, удается петь на стольких языках? Как вы вообще запоминаете, разучиваете все свои партии?

— Дирекция вызывает репетиторов, мы записываем партии, разучиваем их, грамотно расставляем акценты. Руководство театра предоставляет все условия, чтобы мы на самом высоком уровне представляли спектакли нашему зрителю. Кроме того, некоторые наши солисты жили и учились в Италии по государственной программе. Я не училась в Италии, но заканчивала Академию музыки в Баку, где на протяжении восьми лет нам давали уроки итальянского языка – это обязательное условие. Педагоги не только учили нас, но еще и работали над программой, расставляли акценты, как именно надо петь те или иные партии. Конечно же, при поступлении в Академию у каждого человека имеется свой интеллектуальный уровень, просто прийти и сказать «я хочу петь» — такого не бывает. Для того, чтобы попасть в Академию, дети проходят определенную подготовку, заканчивают музыкальную школу им. Бюльбюля, например. Но всегда, во всех случаях бывают, конечно же, исключения. Пример – я: закончила школу с математическим уклоном, но мой папа – лингвист, и еще будучи ребенком я различала произношение и созвучия тех или иных языков, хоть и не умела на них говорить. А потому «берущих с нахрапа» итальянский в академии практически нет, мы все прошли определенную подготовку. Для нас профессионализм – это лицо, так как сейчас любой человек может снять наши выступления на видео и выложить в социальные сети. Эти видео может увидеть импрессарио и пригласить работать за границей. Как женщина, прежде чем куда-то выйти, сначала сделает макияж и прическу, так же и артист должен прекрасно владеть своим репертуаром, а потом уже выходить на сцену.

— У вас двое детей – 7-летний сын и 18-летняя дочка. Как вам удается сочетать два в одном – мама и певица?

— Конечно, сложно, настолько, что я даже иногда говорю о том, что не хотела бы, чтоб мои дети были музыкантами.

— А они сами хотят?

— Дочка однозначно нет. Она мечтает стать успешным программистом. А вот насчет сына, пока не знаю, он музыку любит. Но однозначно дети мои видят, как сложно быть одновременно и мамой, и певицей: человек не принадлежит себе, постоянно работает, пытается совершенствоваться и понимает, что усидеть на одном месте не получится. К примеру, мой график на сегодня: с утра я была в Академии искусств, где преподаю на кафедре эстрадного вокала, затем зашла во дворец Г.Алиева (я там работаю режиссером), сейчас пришла с театра на репетицию, вечером пойду на ТВ, где я тоже работаю в качестве солистки, у нас есть концертная программа. Как видите, музыкант, артист – это почетно, но очень сложно.

— Адский труд, одним словом. Могу я так обозначить эту круговерть, в которой вы вращаетесь ежедневно вот уже много лет?

— Не скажу, что это адский труд, во всяком случае, для меня, ибо я всегда хотела работать в этой сфере. Моя мама очень грамотный инженер – геолог-разработчик (уже на пенсии), и я никогда не могла понять, как она может сидеть на работе девять часов на одном месте? Это не в моем характере. Я люблю быть в центре событий, видеться с людьми, общаться, делиться энергией и получать от них заряд. В течение дня сбросить негатив мне помогает именно музыка. Она помогает мне погрузиться в состояние нирваны, и когда я прихожу домой после долгого рабочего дня, я спокойна как слон.

— Ваш отец – лингвист, мама – геолог-разработчик, а вы, закончив школу с математическим уклоном, вдруг решили стать певицей. Как отреагировали ваши родители?

— Ну, как сказать. Папа однозначно был не в восторге. На самом деле мои родители наверняка желали для меня другой судьбы, так как согласно школе с математическим уклоном, в которой я успешно училась, мой жизненный путь должен был обязательно пройти через АЗИ или Нархоз. Но я ходила на музыку, танцы, я пела в детском хоре, занималась в театральном кружке. Кроме того, видя мои способности и желание, а также после моих долгих просьб и мольбы родители отдали меня в музыкальную школу, так как поняли, что со мной бороться бесполезно.

— Итак, в двери вашей судьбы постучался Шанс. Расскажите, как это было?

— В 1994 году в Академии был объявлен конкурс молодых исполнителей, в качестве главного приза давался шанс на поступление в Академию без экзаменов. Я поняла, что стоит попробовать. И в результате заняла достойное место. Кроме меня в этом же конкурсе участвовали народная артистка Фидан Гаджиева, заслуженные артистки Фарида Мамедова, Сабина Асадова, Натаван Исмайлова. Мы все – люди одного поколения, артисты, вышедшие из детского хора, стремившиеся с самого детства учиться и стать профессионалами своего дела. И, конечно же, все мы поступили! Но если все они заканчивали музыкальную школу Бюльбюля, то я была выходцем из совсем другого мира.  Да, мои родители очень удивились такому резкому повороту, но старт моему будущему был уже дан, когда я услышала фразу: «Девочка, у тебя есть голос. Дерзай!». Именно после этих судьбоносных слов я просто задвинула в дальний угол свое желание поступать в АЗИ и пошла в Академию. Не скажу, что папа обрадовался, он всегда хотел, чтобы я создала семью и почему-то у него было странное мнение, что, если дочь-музыкант, то она поздно выйдет замуж, так как все девушки, связывающие свою жизнь с творчеством, ставят его на первое место в жизни. А личная жизнь отходит на второй план.

— Но судя по тому, что у вас взрослая дочь, вы отца не разочаровали?   

— Конечно, я его не разочаровала. У меня прекрасная семья – любящая, понимающая, и главное, принимающая меня в любых образах и формах, им не важно — Джильда я, Деспина или Сюзанна.

Яна Мадатова