Неоновая вывеска Emergency Room светилась сине-зелено-красным светом, и издалека можно было подумать, что это ночной клуб, только вместо музыки периодически уа-уа-уа сирена и синие всполохи маяков скорой помощи. Какие-то люди плетутся по улице, стоят на углу около ER, входят и выходят через автоматическую дверь.
Вам каждый врач скажет, что пик больных в ER приходится на поздний вечер и примерно до двух часов ночи.
Еще днем критическое мышление и возможность позвонить кому-либо (например, доктору в офис или друзьям) поддерживает даже самых слабых, но с заходом солнца страх за детей, родителей или себя любимого как фосген заполняет жилое пространство и начинает душить.
Страх — вот что гонит людей, как рыбу на нерест, в ER ночью.
Мама трехлетнего ребенка захлебывается слезами, почти кричит: доктор, помогите! У моего бэбички коронавирус! Он уже два дня болен! Скорей!
Начинаю осматривать и с удовольствием обнаруживаю веселого карапуза с соплями. Температура аж 37,2. Экспресс-анализ показывает RSV — респираторно-синцитиальный вирус. Частая причина ОРВ. Малыш весело со мной играет и не понимает: а что, собственно, случилось и почему мама так плачет?
Он не понимает, а я понимаю. Маму съел страх.
Из каждого утюга несется, что нам всем хана, столько-то заболело, столько-то умерло.
Я давно заметил: если гуглить долго, то любая болезнь — смертельная.
А тут и гуглить не надо — этот информационный ад льется как ливень в поле, и никуда не спрятаться: Китай, Италия, Германия, закрыли, лекарства, нет, нечем, конец…
Я не биолог, но понятно, что как минимум у всех млекопитающих есть страх. Это примитивное эволюционное чувство позволяет выжить. Проще сказать, не ходи туда, если страшно, — дольше проживешь.
Человек обладает самым развитым мозгом, и хотя он не может бегать как гепард, зато может думать как человек.
Человеческий страх самый изощренный. Мозг способен придумать самый плохой сценарий, даже когда все хорошо, а уж если есть малейший повод, тогда держись!
А повод как раз появился. Коронавирус — безусловно, серьезная болезнь, ведь мы давно отвыкли, что человек может умереть до старости. Ну понятно, бывает, конечно, рак или несчастный случай, но чтобы вот так — заразился, температура, кашель и умер?! Мы же в двадцать первом веке живем!
Мой знакомый, неглупый человек и успешный бизнесмен, звонит мне каждый день, спрашивает одно и то же. Что делать, куда бежать. И читает бесконечное количество статей про коронавирус без разбора. Он такой не один. Страх, который изначально должен помогать выжить, превратился в парализующую панику. Теперь обезумевшее стадо бежит, выпучив глаза и сметая все на своем пути.
Первое, что смели в наших магазинах, — туалетную бумагу, салфетки и средства для дезинфекции. Кто-то мудро заметил, что это потому, что на каждого чихнувшего — 100 обосравшихся.
Потом пропали консервы, крупа, рис. В некоторых магазинах полупустые полки.
В русском магазине пропала гречка, вот что значат условные рефлексы!
Интересно, что коронавирус поразил не только живые организмы, но и неживые. Например, экономику и политику. Причем экономика точно чуть в реанимации не оказалась и, похоже, еще долго будет выздоравливать. Пролиферация информации позволила вирусу поразить мир так же легко, как он поражает легкие.
Каждое утро для врачей в нашей больнице брифинг. Есть ли в больнице заболевшие коронавирусом и где они вообще есть.
Надо сказать, что медицинский персонал ведет себя очень достойно. От санитарки до врача. Никакой паники. Ситуация меняется каждый день. Информация порой противоречивая, то помогают маски, то нет.
Больница полностью обеспечила всех, кто на переднем крае, масками типа N95, очками и специальными халатами, очень быстро разворачивают телемедицину, чтобы уменьшить риск контакта и возможного заражения. Тестирование на вирус — или по желанию, или по показаниям.
Все тестирование и лечение на коронавирус бесплатное или по страховке, и неважно, есть страховка или нет.
Пандемия коронавируса наглядно показала, как хрупок мир, в котором мы живем. Только представьте себе то же самое, только со смертностью в 70%. В бункерах всем места не хватит.
По сути, это репетиция. И возможно, последняя.
Мы, конечно, это все переживем. Вернее, переживут 98 из 100…
Д-р Майк Мирер, «Новая газета».