Доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Азербайджана Ильхам Рагимов дал интервью сайту vesti.az.
Minval.az представляет интервью без сокращений.
— Сегодня многие эксперты проводят параллели между правовой базой участия России в военных операциях в Сирии и вторжении в Украину. Было бы интересно узнать и Ваше, как правоведа, интерпретацию этого вопроса. В Сирию Россию пригласил Асад, а даже пророссийский Янукович не пошел на этот шаг. Насколько юридически обосновано участие ВС РФ в этих операциях?
— Не думаю, что будет правильным проводить параллели между двумя этими совершенно разными, на мой взгляд, событиями. «Исламское государство» и Украина – совсем разные случаи. Россия и Украина многие годы были под шатром одного государства, и исторически и культурно они очень близки. А Сирия – это совсем другой случай с исторической точки зрения. С Сирией исторически у СССР были очень хорошие отношения, и как правопреемник СССР, и у России также сложились достаточно тесные отношения с этой арабской страной.
Что касается военного участия России в этих конфликтах. В первую очередь, поговорим об Украине. До сегодняшнего дня никто официально не смог подтвердить, доказать военное присутствие российских военных на территории Украины. Другое дело Сирия, где военное присутствие России имеется, причем открыто. Есть два условия, при которых военное присутствие одного государства на территории другой законно обосновано: первое, когда на это есть решение Совбеза ООН, и второе, когда глава данного государства официально обращается за помощью к своему коллеге.
В сирийском случае решение Совбеза ООН не было, но было официальное приглашение, просьба главы этой страны Башара Асада к России помочь в борьбе с террористами. Так что в этом случае никаких претензий к России быть не может. Единственное обвинение Запада России это то, что русские ведут борьбу не с террористами ИГ, а с оппозицией Асаду. Американцы называют их умеренной оппозицией и говорят, что нельзя бороться с ними. Это понятно – Москва поддерживает действующий в Сирии режим Асада, которую Запад пытается свергнуть с помощью этой самой умеренной оппозиции. Проблема в этом: там настолько все перемешалось, что никто конкретно не может определить – кто умеренная оппозиция, а кто ИГ. Все они вооружены и представляют опасность. До появления ИГ, в Сирии была вооруженная Западом оппозиция, тогда Россия не помогала Асаду. Если бы она это сделала, то это было бы нарушением международных норм, так как с оппозицией нельзя бороться с оружием в руках.
Что касается Украины, и имеем ли право ставить в один ряд две эти проблемы, то думаю, что нет. Первое, как я отметил, никто не смог точно определить и доказать военное присутствие России на территории Украины. Правда, Европа и США все время говорят об этом, но определить точно подобное невозможно. Россия также обвиняет США в том, что в Украине находятся западные инструкторы, наличие которых там никто и не опровергает. Я считаю, что ситуация в Украине – это гражданская война между Западом и Востоком страны. Роль России в этом противостоянии сводится к защите прав русскоязычного населения, но не военной, а экономической, гуманитарной и правовой.
— Говоря об Украине, Вы избегаете таких выражений как оккупация и аннексия, отмечаете, что невозможно доказать военное присутствие России на юго-востоке страны. А что Вы можете сказать про Крым, где по крайней мере, Черноморский флот России поддержал сепаратистские настроения, в результате чего полуостров был отнят у Украины и присоединен к России?
— Что такое аннексия? Это захват другой территории силовым путем. Давайте, вспомним хронологию событий. Ведь Черноморский флот вмешался в этот инцидент не сразу. Флот вмешался в процесс, только тогда, когда народ сам поднялся и провел референдум. Если бы не было референдума, не было самостоятельного стремления Крыма, большинство населения которого составляют русские, присоединиться к России, а флот силой оружия взял власть в руки и принял решение стать частью России, то это было бы чистой воды аннексия. Не забывайте, что в Крыму находился не только флот России, но и флот Украины, часть военнослужащих которого, после присоединения Крыма, добровольно остался служить под Андреевским флагом.
В данном случае, в Крыму все произошло быстро, но законно с правовой точки зрения, с соблюдением всех норм международного права. Почему? Потому, что международное право допускает право наций на самоопределение, которым воспользовались население Крыма. Сегодня аналогичные процессы происходят в Испании, Британии, но почему то никто не шумит. Потому, что это соответствует международным нормам. Правда, там есть и другая норма- территориальная целостность государства, признанного самим ООН.
— И какой же из этих норм преобладает с точки зрения международного права?
— А этого никто не может определить. Каждый трактует эти нормы со своей колокольни. В мире много горячих точек, где идут споры: Приднестровье, Карабах, Южная Осетия, Абхазия и так далее. В мире настолько много разных интерпретаций этого вопроса, что в конце концов созрела необходимость в том, что международное сообщество, ООН должно собраться и решить, какому из этих норм отдать преимущество. В противном случае, все эти факты будут продолжаться до бесконечности.
Например, по Карабахскому вопросу существуют 4 резолюции ООН, в которых признается территориальная целостность Азербайджана. Тем не менее, когда мы ссылаемся на норму – территориальная целостность, армяне, которым это не выгодно, берут за основу принцип права самоопределения народов. Хотя ясно, что армяне уже использовали свое право на самоопределение, создав государство Армения. Так, что эти два принципа будут соперничать до того, как мир не определится – какой принцип преобладает.
— Из Ваших слов выходит, что если население Крыма добровольно провело референдум о присоединении к России, они имели на это право, и все было законно. Значит, если армяне Карабаха в начале 90-ых ставили бы вопрос не о независимости, а о присоединении к Армении и провели бы референдум, то они бы имели на это право?
— Нет, конечно. Ведь когда все эти процессы начались, Советский Союз существовал. А в пределах СССР, по его законам проведение такого референдума было невозможно и незаконно. А когда Союз развалился, армяне потеряли шанс по этому принципу, так как шли военные действия. Шла война, и при такой ситуации проведение объективного референдума не представлялось возможным. Сейчас тем более невозможно, так как там уже не проживают половины населения региона – азербайджанцы. Результаты такого референдума не могут приниматься мировым сообществом.
— Можно завуалировать этот шаг разными дипломатическими выражениями, но все мы знаем, что из-за Карабаха, Азербайджан не может признать легитимность таких стран как Северный Кипр, Косово. Чем все это закончится? Какое решение Вы видите из этого тупика?
— Да, это так. Если мы завтра признаем подобные образования, то кто-то признает и Карабах. Для того, чтобы признать какое-то образование или присоединившийся субъект, помимо наших каких-то личных интересов, мы должны ссылаться на определенные нормы, признанные международным правом.
— Вы имеете широкие связи и бизнес в России. Как повлияли санкции на экономику России? Одни говорят, что это хорошо – экономика встряхнулась и начала работать более эффективно, другие утверждают обратное. Нам этот вопрос интересен с точки зрения 2 миллиона азербайджанцев, проживающих в России…
— Политики и политологи могут заявить, что санкции не подействовали на Россию, но бизнесмены, экономисты, утверждающие подобное, лукавят. А раз санкции влияют на бизнес, на экономику, то соответственно и на уровень жизни населения. Но с другой стороны, есть и положительные моменты для России.
Что показали санкции? Они показали слабые стороны российской экономики. Если до этого не было заметно, в чем Россия зависит, в первую очередь, от Европы, то сейчас эти моменты оголились, если можно так выразиться. Появились конкретные проблемы: невозможно купить недостающее за деньги. Поэтому сейчас нужно подумать, как самим производить дефицит, образовавшийся в результате санкций. Речь идет о всех областях: от сельского хозяйства до оборонной промышленности. Санкции заставили россиян развить сельское хозяйство – я это знаю точно. Приоритетом правительства в данном временном отрезке — обеспечение продовольственной безопасности за счет исключительно собственных ресурсов. Это огромный плюс.
— В трудный для России период Путин не пытался, скажем так, заставить миллиардеров раскошелиться?
— Наоборот. Правительство стало более активно помогать крупному бизнесу, банкам, не давая им слабеть перед санкциями. Правительство только направляло, показывая крупным бизнесменам, какую отрасль нужно развивать в первую очередь. Ведь кризис крупного бизнеса – это потеря рабочих мест, ухудшение уровня жизни населения.
— Вы не сказали, как кризис в России подействовал на работающих там азербайджанцев?
— По численности мигрантов азербайджанцы, занимают второе место после украинцев. Озвучиваются различные цифры от 1 миллиона до 2, но ясно, что более 750 тысяч из них – граждане России. Так как наших там много и часть заработанных средств они отправляли на Родину, кризис повлиял и на них. Стали меньше отравлять денег домой и там жить стало немного дороже. Теперь и наши соотечественники должны работать для развития российской экономики. Ведь чем Россия будет богаче, и денег азербайджанцы смогут отправлять домой больше.
— Во время санкций Азербайджан не поддержал их и увеличил поток своей, в первую очередь, сельхозпродукции в Россию. В глазах российского обывателя что-нибудь изменилось или мы все еще остались для них «черными»?
— Я достаточно знаю Россию, все слои этого общества. Из всех там проживающих мигрантов у россиян всегда самое доброе отношение было к азербайджанцам. Видимо, это исходило из нашего характера. Мы никогда не отличались своими националистическими взглядами, и они это знали и относились к нам лучше, чем к другим. И теперь ситуация не изменилась. Локальные инциденты всегда имели место. Приведу вам два примера из своей личной жизни.
Когда-то я сдавал экзамен на юрфак по русскому языку и литературе. Сидят две преподавательницы, одной из которых я на «отлично» сдал грамматику. А вот с литературой немного хромал. Хотя она мне предложила: мол, я не русский, и в случае трудности, могу поменять билет. Я отказался. Они должны были мне ставить общую оценку. Женщина, которой я сдавал литературу, сказала, что у меня твердая четверка, а первая сказала, что если бы все русские знали грамматику русского языка, как он, то все было бы отлично. В результате, они обе поставили мне пятерку.
Другой пример: я, будучи еще студентом, сел в общественный транспорт, а там давка ужасная. Меня толкнули, и я тоже как бы прикоснулся к стоящему впереди человеку. Поворачивается ко мне мужчина со словами: «Ты че толкаешься, черномазый? Твое место на рынке». Я говорю, что я студент…Но я даже не успел что-то толком объяснить. Сидящие женщины просто выгнали его из автобуса. Это и есть народ. То есть, локальные инциденты везде есть. Но в целом отношение к азербайджанцам очень хорошее. В период кризиса россияне поняли, что мы – соседи — все сделали, чтобы помочь.
— Как Вы оцениваете деятельность азербайджанской диаспоры России? Мы часто сравниваем их с диаспорами других стран в России. Мое личное мнение: мы уступаем армянской диаспоре России. А Вы как считаете?
— К сожалению, вы правы. Можно целыми днями хвалить себя, говорить о своих положительных чертах. Но не говорить о своих недостатках – это зло. Мы или не видим свои недостатки, или же видим, и что еще хуже, не стараемся их устранить. Признавать свои недостатки и пытаться устранить их – хорошая черта любой нации, которая идет вперед.
Несмотря на то, что по своей численности азербайджанцы в России превосходят мигрантов из других кавказских республик, в монолитности мы им уступаем. Свое численное преимущество мы не смогли воплотить в качественное. Почему армянская и еврейская диаспора сильнее и монолитнее? Эти две нации распространились по всему миру. А когда живешь в другой стране, хочешь- не хочешь, но нужно объединяться. А мы – азербайджанцы за всю историю не покидали свою Родину в массовом порядке. Мы привязаны к своей Родине, даже если здесь плохо, мы все равно не покидаем Родину. Так, что у нас нет исторических корней в разных странах мира и никогда не было. Даже в советский период существовала армянская диаспора во Франции и США. А наших не было. У них долголетняя история, и они опытны и сильны. А наша история создания диаспоры началась только после развала СССР. И это дает о себе знать. У нас много организаций, которые не могут консолидировать свои действия. Для этого нужно время.
— Еще один вопрос про Нагорный Карабах. Stratfor – «теневое ЦРУ» в последнее время просто кишит материалами о том что, якобы, Баку и Москва договорились о том, что Карабах отдают нам и там размещают российских миротворцев. Насколько реален по-Вашему такой вариант?
— На днях я прочитал соображение нашего депутата, который отмечал, что Азербайджан мог бы войти в Евразийский союз, если бы Россия вернула Карабах Азербайджану. Но с юридической точки зрения, правильнее было бы говорить, если бы Азербайджан восстановил контроль над своей территорией. Во- первых, я глубоко убежден в том, что связывать вхождение Азербайджана в Евразийский союз с решением Карабахской проблемы, не правильно. Дело в том, что Армения уже в этом союзе. А мы с Арменией уже находимся в СНГ, в Совете Европы. Это что-нибудь решило? Нет. Россия заинтересована, но особо и не настаивает на членстве Азербайджана в ЕАЭС. Стать членом Евразийского союза или нет, это личное дело любого государства. Если наша страна станет членом этого блока, то Россия более активно займется решением карабахского конфликта.
По-моему в последний раз американский сопредседатель МГ ОБСЕ Джеймс Уорлик сказал, что идет работа над поэтапным решением этого конфликта. А что такое поэтапное решение? Передается под наш контроль то ли 7, то ли 5 районов вокруг самого Нагорного Карабаха, после чего решается судьба самого региона. О каких районах идет речь? Если о семи районах, то туда включаются и те районы, которые соединяют Карабах с Арменией, на что армяне вряд ли согласятся. В этом случае, армяне будут говорить, что, а как мы будем поддерживать связь с миром, оказавшиеся в «котле»?
А если речь идет о пяти районах, то между ними и территорией самого Нагорного Карабаха должны размещаться миротворцы. В противном случае, там постоянно будут стычки. А из солдат каких государств должны быть сформированы эти миротворцы? Россия не согласиться на присутствии на Кавказе других сил, и будет настаивать на присутствии своих. Интересно, а Запад согласится с этим? Нет, конечно. А вообще выгодно ли Азербайджану нахождение на своей территории солдат других стран? Это означает, что вариант с миротворцами будет иметь продолжение. Конфликт затянется на долгие годы.
В итоге, мировое сообщество просто забудет об этой проблеме, то есть перестанет видеть ее как проблему. Никто не будет серьезно воспринимать наши попытки поднять этот вопрос, скажут: этот вопрос давно решен, там все мирно и тихо. То есть, мы не сможем никого убедить, что вопрос не решен. Ведь проблема- то наша не в оккупированных районах вокруг Нагорного Карабаха, все же признают их за нами. Наш спор за Карабах, а не за семь районов вокруг него. Предмет разговора должен быть именно Нагорный Карабах, а не районы вокруг.
— Значит, война?
— Никто не хочет войны, но как говорила Екатерина, самый короткий путь к миру это — война. Конечно, не хотелось бы этого. Хотелось бы, чтобы, в конце концов, здравый смысл победил. А для этого армяне должны понять, что так продолжаться не может и нужно решать конфликт. Как сказал президент Ильхам Алиев, проблему можно решить только в пределах территориальной целостности Азербайджана. Вот этой линии нужно и придерживаться и работать в этом направлении.
— Можно ли утверждать, что, сегодня, наша страна – отвернулась от Запада и повернулась целиком на север? Этот вопрос, как Вы понимаете, связан со сложившимися в последнее время, отношениями между Азербайджаном и Западом, в частности, с Европой?
— Нельзя забывать, что с Европой мы, также как и другие страны постсоветского пространства, знакомы чуть более 20 лет, а с Россией наши отношения имеют глубокие исторические корни. Поэтому понятие «повернулись лицом на север» не совсем правильное, ибо мы никогда не имели слишком холодных отношений с русскими. Это наш сосед. Что касается Европы – то мы только – только начинаем ее познавать, а не отворачиваться от нее. Познавая, мы должны от европейцев принять для себя все то хорошее, ценное, которое является их достоянием. Соответственно этому мы абсолютно не обязаны воспринимать все то, что для Европейцев приемлемо, а для нас нет. Например, для них однополые браки – явление нормальное, но это не соответствует нашим нравственным ценностям. Однако, следует согласиться с тем, что Европа подарила человечеству такие ценности, которые имеют общечеловеческий характер – отношение к личности, признание его высшей ценностью и т.д. Вот от этих принципов мы отказываться не можем. Европейцы хотят, чтобы мы жили, так как они, имели такие законы и образ жизни, полагая, что их нравственный уровень выше остальных народов планеты. При этом, они порой допускают большую ошибку: используют политическое давление, не учитывая национальные особенности, религию, характер и психологию других народов. Ведь как бы мы не повернулись лицом к Европе, все равно они не будут считать другие народы, достигшими европейского уровня развития, ибо под цивилизованными народами они понимают, прежде всего, романцев и германцев, а затем – те другие народы, которые приняли европейские ценности и культуру. Нам не отворачиваться от Европы надо, а наоборот приближаться к ним, чтобы лучше их узнать и научиться у них ценить личность человека, его свободу и все то, что связано с ним. При этом, естественно не воображать себя европейцами, а быть самим собой, какими мы на самом деле есть. Ведь имея хорошие отношения с Россией не означает, что мы должны не признавать европейские ценности. Если Вы вспомните историю, то можете убедиться в том, что сама Россия не только начиная с периода Петра Великого, но и гораздо раньше тяготела к Европе. Да и сегодня Россия не отворачивается вовсе от Запада, а наоборот стремится туда, понимая, что она не только азиатская, но и европейская страна.
— Вы достаточно конкретно обрисовали ситуацию. Мне просто стало интересно, а почему Вы не занимаетесь активной политикой? Например, почему не выдвинули свою кандидатуру для участия на парламентских выборах? Для вас личная свобода дорога и не хотите иметь политическую привязанность?
— Я несколько месяцев назад заявил, что не буду баллотироваться в депутаты. Еще тогда я знал, что есть определенный круг людей, которые очень хотели бы знать мои будущие шаги. Через различные СМИ, каналы у меня спрашивали на счет выборов. Я сказал им, что успокойтесь, на выборы я не пойду. Я – человек свободный, и такой образ жизни мне нравится.
Быть в парламенте — это не означает заниматься политикой и работать во благо страны. В нашем парламенте есть люди, которые не занимаются ничем. Также я могу привести в пример людей, которые не депутаты, но довольно эффективные политики, общественные деятели и работают для своей страны. Ко второй категории себя я и отношу.