Ситуация с уйгурами и отношения между Китаем и тюркоязычными государствами

Китай готовит обращение к Верховному комиссару ООН по правам человека Мишель Бачелет с просьбой не публиковать доклад о нарушениях прав человека в его Синьцзян-Уйгурском Автономном Районе (СУАР). Об этом говорится в письме, которое Пекин призывает подписать и другие страны.

Отмечается, что группа экспертов по правам человека готовит доклад о положении уйгурского меньшинства в Китае более трех лет, его публикация намечена на конец августа 2022 года. При этом, как пишет Reuters, власти КНР с конца июня готовят обращение в ООН с просьбой не делать этого.

«Анализ ситуации в Синьцзяне, если он будет опубликован, усилит политизацию и блоковую конфронтацию в области прав человека, подорвет доверие к Управлению Верховного комиссара по правам человека и нанесет ущерб сотрудничеству между УВКПЧ и государствами-членами. Мы настоятельно призываем госпожу Верховного комиссара не публиковать такую оценку», — говорится в письме китайцев дипломатам других стран с просьбой подписать его.

По словам источников агентства, ряду стран сложно отказывать КНР в подобных просьбах из-за тесных экономических связей с ним. Количество собранных подписей пока неизвестно.

С одной стороны, Китай действительно притесняет тюркское население Синьцзян-Уйгурской автономии, отказывает ему в соблюдении элементарных национальных прав. С другой – нельзя исключать за этим осуждением и определенного политического подтекста, основанного на глобальной конкуренции за первенство на планете между Западом и Китаем. Какие резоны тут перевешивают? И влияет ли эта тематика на взаимоотношения тюркоязычных государств с Китаем?

На эти вопросы «Минвала» ответил эксперт по Центральной Азии, руководитель секции Азиатско-Тихоокеанского региона украинского Центра исследований армии, конверсии и разоружения Юрий Пойта:

— В КНР действительно есть серьезные нарушения прав человека, причем в отношении определенных этнических меньшинств. Уйгуры официально являются одним из 56 этно-меньшинств Китая, и конечно их права реально нарушаются. При этом очень важно отметить, что эти притеснения осуществляются по национальному, религиозному, культурному признаку. Есть очень серьезные доказательства, индикаторы, свидетельства того, что эти нарушения прав человека имеют серьезный масштаб. Потому что они применяются к определенному этносу, к носителю определенных культурных ценностей, языковых особенностей и т.д. Что конечно же запрещено международными нормами.

Во-вторых, сформирована целая госпрограмма по ассимиляции уйгуров в общекитайскую национальную идентичность. Которая предусматривает ряд очень серьезных мер, в том числе, так называемые лагеря перевоспитания, где уйгуров содержат насильственно. А детей людей, попавших туда передают в детские дома. Есть ряд свидетельств об уничтожении религиозных объектов, закрытии мечетей. Есть ограничения на ношение определенных элементов национальной одежды. Есть, например, запреты на то, чтобы давать детям традиционные уйгурские имена. В лагерях перевоспитания предусмотрено применение силы, в том числе пытки, насилие, и т.д.

Поэтому здесь конечно же не просто нарушение прав человека, здесь оно направлено на конкретную этническую группу, что может, при получении объективных доказательств, классифицироваться как геноцид. И если это будет признано международным сообществом, то создаст очень серьезные репутационные риски для Китая, в том числе для его геоэкономических инициатив, проектов, и т.д. Потому что ряд правительств станут ограничивать свой бизнес, свою кооперацию с ним. Ведь в демократическом мире принято прекращать контакты с властями, которые используют насильственный труд, искусственно уничтожают нации, пытаются стереть чью-то национальную идентичность. Потому что это противоречит базовым подходам демократии и свободы, базовым ценностям.

В НАТО, например, недавно определили Китай как системный долговременный вызов по трем вопросам – по интересам, безопасности, и ценностям. И как раз попытка Китая представить дело так, что ничего страшного не происходит с Синьцзяном, в Тибете, Гонконге, других регионах, чтобы все остальные страны приняли эту ситуацию, с точки зрения стран Запада, является попыткой подорвать их ценностные ориентиры. То есть, заставить их отказаться от своих убеждений.

Поэтому конечно эти нарушения прав человека имеют очень серьезный, масштабный характер, и на Западе этим серьезно обеспокоены. То есть, это направлено, по мнению Запада, на создание нового мирового порядка через подрыв существующего.

И мы видим, что ряд стран, я бы назвал их группой ястребов, очень негативно относятся к ситуации в Синьцзяне, и даже на уровне своих правительств или парламентов вводят ограничения для бизнеса на сотрудничество с Китаем, если доказано, что какие-то материалы, элементы получены той или иной китайской компанией насильственным трудом. И в том числе пытаются утвердить вот эти массовые нарушения прав человека как геноцид. Например, геноцид в Синьцзяне признан в парламентах США, Канады, Голландии, Великобритании, Литвы. И ряд стран выступают с осуждением этой ситуации. То есть, со стороны Запада ведется комплексная работа для того, чтобы каким-то образом изменить ситуацию, заставить КНР изменить свою внутреннюю политику, отказаться от таких насильственных практик.

И понятно, что в условиях глобальной, долговременной, стратегической конкуренции, которая на данный момент имеет место между США и Китаем, Вашингтон конечно же использует любую уязвимость КНР. Он проводит ряд комплексных действий по усилению своих позиций, по усилению своих альянсов, и по уменьшению экономического, международного и технологического влияния Китая, которое на Западе уже считают серьезной угрозой.

Ситуация в Синьцзяне – это как раз одна из таких уязвимых точек Китая, в которой пытаются действовать США. Во-первых, сформировать в международном сообществе негативное отношение к политике Пекина в СУАР для того, чтобы создать такой альянс демократий и общий консенсус вокруг того, что от КНР для них всех исходит угроза. И мы сейчас это очень хорошо видим по тому, каким образом была принята стратегия НАТО в отношении этой страны.

Что касается влияния этой ситуации на отношения между Китаем и тюркоязычными государствами, это проявляется пока на уровне обществ, отдельных политических сил в тюркских странах. Конечно же, они с тревогой наблюдают за тем, как Пекин проводит ассимиляцию, каким образом он пытается стереть нацидентичность уйгур. Но на политику государств это пока что не влияет. То есть, Казахстан, например, в этом отношении настроен абсолютно индифферентно, никак не высказывается по ситуации, отмечая лишь, что это внутреннее дело Китая, и поэтому он не вмешивается. То же самое Кыргызстан. Это говорит о том, что страны придерживаются принципа «реал политик», когда национальные интересы для этих государств намного важнее моральных принципов.

Но косвенно это, конечно, влияет на отношения между КНР и тюркскими странами, потому что все-таки тема становится чувствительной, может вызвать негативную реакцию в обществе и отрицательное отношение к своим правительствам, если они сохранят дружественные связи с Пекином. То есть, имеется серьезный потенциал влияния того, что происходит в СУАР, на отношения Китая с тюркоязычными государствами.

Самир Ибрагимов