24 января в американском городе Санта-Ана впервые за 20 лет трое заключенных сбежали из тюрьмы особо строгого режима. Преступники распилили толстые стальные прутья, пробрались через водопроводную трубу и спустились с высоты пятиэтажного дома на самодельной веревке из постельного белья и одежды. Пока власти штата Калифорния ищут злоумышленников, «Лента.ру» рассказывает о пенитенциарных заведениях, прославившихся строгостью своих порядков и мер безопасности.
Камеры и собаки Хоакина Гусмана
Наркобарон Хоакин Гусман Лоэра по прозвищу «Эль-Чапо» (Коротышка) в январе 2016-го в третий раз угодил за решетку. Его поместили в «Федеральный социальный центр реадаптации № 1» — ту самую знаменитую тюрьму «Альтиплано», из которой глава картеля «Синалоа» сбежал несколькими месяцами ранее.
Коротышка известен тем, что способен располагать к себе охранников с помощью коктейля из личной харизмы и колоссальных взяток. Во время первого срока заключения он смог установить особые отношения с 78 работниками из числа обслуживающего персонала, по сути, превратив охранников в своих слуг. В результате, когда в 2001-м Гусман решил, что ему пора выйти на свободу, покинуть стены тюрьмы для него не составило проблемы. Второй раз Коротышку задержали спустя 13 лет и поместили в «Альтиплано».
Архитекторы тюрьмы особого режима прекрасно понимали, для какой страны предназначен их проект: внешние стены возведены из бетона метровой толщины, чтобы частные армии наркокартелей не могли протаранить их или взорвать. На внутренней территории расквартирован практически полноценный военный контингент с армейским вооружением и бронетранспортерами.
В радиусе десяти километров практически не работает мобильная связь, а воздушное пространство закрыто для любых летательных аппаратов. Впрочем, все это не остановило Гусмана: его сообщники прорыли тоннель, и 11 июля 2015 года наркобарон бежал.
На третий раз власти решили перестраховаться — теперь Коротышку охраняют «собачьи пары»: сотрудники полиции и натасканные на запах преступника псы постоянно дежурят в месте его заключения. Причем само это место постоянно меняется: Гусмана переводят из камеры в камеру через произвольные промежутки времени, без какой-либо схемы.
Для него выделено больше тридцати помещений со спецконтролем: каждую ночь Коротышка вынужден менять «место жительства» по несколько раз. Все просматривается камерами видеонаблюдения, способными давать изображение в тепловом спектре и даже предугадывать поведение преступника: если системе искусственного интеллекта поведение Эль-Чапо покажется подозрительным, об этом будут уведомлены охранники. На касках у них, кстати, теперь тоже видеорегистраторы. Да и под «Альтиплано» уже так просто не подкопаться: под полом — стальные балки диаметром почти в два сантиметра.
Для Коротышки сформировано даже отдельное тюремное подразделение, занятое исключительно охраной «первого лица». Его побег в 2015 году — позор для всей мексиканской правоохранительной системы. Власти надеются, что «Альтиплано» станет последней остановкой на криминальном пути «Эль-Чапо».
Гнетущая тишина «Флоренции»
Нет, это отнюдь не туристическая Флоренция эпохи Возрождения. Это вообще не в Италии. Федеральная тюрьма ADX Florence располагает комплексом особого режима, куда обычно направляют всех экстрадированных в США террористов. Он был создан в 1994 году после всплеска тюремных бунтов и восстаний по всей стране: тогда власти осознали, что преступников с несколькими пожизненными сроками не испугать перспективой нового судебного расследования или даже смертной казнью.
В частности, в 1983 году произошел инцидент, ставший вехой в истории американских исправительных заведений: заключенные одной из тюрем Иллинойса — члены неонацистской группы «Арийское братство» — убили двоих охранников. Для одного из убийц, Томаса Сильверстайна, впервые был введен особый режим «без человеческого контакта», который правозащитники сравнили с пыткой.
«Мы не можем казнить его, и у нас нет другого выбора, кроме как превратить его жизнь в ад. Иначе другие заключенные тоже будут убивать охранников. Они должны понять, что если они переступят черту, их ждет расплата», — говорил в интервью журналисту Питу Эрли чиновник уголовно-исполнительного ведомства.
Сильверстайна перевели в ADX Florence сразу после открытия комплекса, а его «эксклюзивный» режим был распространен на всех заключенных новой «Флоренции». Сильверстайну впервые за двадцать лет все-таки удалось вступить в диалог с человеком: он перекрикивался с обвиняемым в атаке на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке 1993 года. Но через несколько дней между их камерами возвели звукопоглощающую стену, и общение прекратилось. Сегодня в этой тюрьме находятся террористы (включая организатора взрыва на бостонском марафоне Джохара Царнаева и исламистов, связанных с атаками 11 сентября), высокопоставленные изменники родины и лидеры наркокартелей.
В каждой камере площадью восемь квадратных метров — цементные стол, стул и кровать с цепями для фиксации особо буйных, туалет, работающий по таймеру душ и лампочка, которую может выключить только охрана. Пять раз в неделю узники могут заниматься спортом в течение часа — для этого их по одному выводят в помещение, похожее на осушенный бассейн. За зарядкой наблюдают минимум три охранника одновременно. За примерное поведение заключенных поощряют. Например, возможностью чуть больше времени проводить вне камеры или установкой в нее черно-белого телевизора, показывающего обучающие и религиозные программы.
В самом центре «Флоренции» расположена «Черная дыра» или «отделение Z». Это комплекс абсолютно темных и звуконепроницаемых камер, куда преступников полагается помещать в случае массового неповиновения, приковывая их к кроватям. Хотя бунт в ADX Florence практически исключен: в условиях звукоизоляции и полного отсутствия контактов друг с другом заключенные просто не смогут скоординировать свои действия.
Учтено, кажется, все: над территориями под открытым небом натянуты антивертолетные тросы, прочитанные узниками книги перлюстрируются на предмет оставленных там кодов и шифровок, а из поступающих в тюрьму газет изымаются некоторые материалы — в частности, удаляются статьи о годовщинах атак 11 сентября.
В 2007-м журналистов впервые пустили внутрь ADX Florence. Те отметили «гнетущее чувство тишины» и абсолютный, механистический порядок тюрьмы. Пока американская «Флоренция» справляется и с задачей содержания самых опасных злодеев, и с программой реабилитации агрессивных преступников: некоторым после долгих лет примерного поведения разрешается посещать групповые занятия, а особо отличившихся вернули обратно в те тюрьмы, из которых они были переведены на особый режим.
Клетка для китайских «тигров»
Вождь коммунистической революции Китая Мао Цзэдун говорил: «Наши тюрьмы отличаются от темниц прошлого — они одновременно и школы, и фабрики, и фермы». Если на Западе «особый режим» предназначен для террористов, убийц и разбойников, то в Китае, говоря об «особой тюрьме», чаще всего имеют в виду Циньчэн. Она была построена в конце 1950-х при тесном сотрудничестве с СССР и предназначалась для потерпевших поражение в гражданской войне членов партии Гоминьдан. Сейчас у нее репутация VIP-тюрьмы «для своих» — попавших в немилость чиновников. Содержатся там и рядовые зэки — преимущественно политические. Это единственная тюрьма в стране, подконтрольная не министерству юстиции, а министерству общественной безопасности КНР.
В Циньчэн отбывали срок и вдова Мао Цзэдуна Цзян Цин, и десятый Панчен-лама Чокьи Гьялцен, и целая плеяда высокопоставленных деятелей КНР. Сейчас камеры пополнились благодаря объявленной председателем Си Цзиньпином борьбе с коррупцией: придя к власти, он призвал бить «и по тигру, и по мухе», то есть не щадить ни крупных, ни мелких коррупционеров. В частности, именно в этой тюрьме находится бывший член Политбюро ЦК КПК Чжоу Юнкан, считавшийся неприкасаемым, а ныне приговоренный к пожизненному заключению. В Циньчэне сидит и Бо Силай, в прошлом один из политиков высшего эшелона.
Циньчэн предполагалось использовать в рамках концепции «лаогай» — принудительного труда заключенных, поэтому тюрьма разделена на четыре секции. В первой — здания с камерами и для высокопоставленных, и для обычных заключенных, во второй — административные строения и рабочие цеха, а в третьей — поля для принудительных работ. Четвертый сектор отдан под жилье обслуживающего тюрьму персонала.
Первоначально для узников было построено четыре трехэтажных здания — каждому преступнику полагалось помещение площадью 20 квадратных метров. Внутри камеры — только кровать и две маломощные лампы под потолком — для темного и светлого времени суток. В камерах рядовых зэков было одно окно, для привилегированных преступников — два, однако их закрасили белой краской. В 1967-м возвели шесть новых строений, уменьшив площадь камер почти вдвое, а унитазы заменив дырками в полу. У арестантов тут нет права на имя: они идентифицируются сочетанием из двух чисел. Например, заключенный 6835 был посажен в 1968 году и стал 35-м по счету узником этого года.
Положение внутри тюрьмы всецело зависит от ранга заключенного, определяемого исходя из его социального статуса до получения срока и тяжестью проступка. От этого зависит не только качество камеры, но и частота посещения душа (раз в неделю или раз в месяц), и возможность читать книги в местной библиотеке.
Для попавших в немилость важных чиновников предусмотрен ряд послаблений: они могут ходить в гражданской одежде, а не тюремной униформе, смотреть телевизор с двух до девяти вечера и пить молоко на завтрак. Обеды для них готовит специально приглашенный повар одной из местных гостиниц. Очевидцы говорят, что для наиболее статусных товарищей в тюрьме готовили даже суп из акульих плавников. После каждого приема пищи чиновникам выдают по яблоку.
Будни обычных заключенных намного суровее. Простые узники Циньчэня рассказывали о постоянном голоде и побоях. «Еды лишали в качестве наказания. Одно из самых безобидных — истощить заключенного, а потом дать ему миску залитой маслом лапши. Большинство после такого «питания» вынуждено пропустить несколько последующих приемов пищи», — вспоминает правозащитник Вэй Цзиншэн, который сидел в Циньчэне в 1970-х. Впрочем, самой распространенной пыткой, по его словам, были обычные избиения.
Злую шутку судьба сыграла с архитектором Циньчэна — Фэн Цзипином: он сам сюда попал по обвинению в госизмене. «Если бы я знал, что мне придется отбывать здесь срок, я бы сделал эту тюрьму получше», — сетовал архитектор.