В последние годы на страницах печати участились сообщения о суицидах женщин. В городах одним из излюбленных методов является прыжок с высоты. О результатах расследования таких случаев обычно не сообщается.
Почему это может происходить, проясняет решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу «Эльдар Гасымов против Азербайджана» (N8937/09). Заявитель, 67-летний житель Баку Эльдар Гасымов, выдал свою дочь С. замуж за офицера Министерства национальной безопасности (МНБ). У молодых что-то не сложилось, и С. подала на развод. 15 ноября 2006 г., когда иск все еще рассматривался судом, 27-летняя женщина упала с балкона 7-го этажа своего дома, получила тяжелые травмы и через несколько дней умерла в больнице.
Как положено, было начато расследование по статье 125 Уголовного кодекса (доведение до самоубийства). Первая экспертиза в 2006 г. пришла к выводу, что различные повреждения на теле С. могли быть причинены ее падением с балкона или «другими обстоятельствами».
В июне 2007 г другая экспертная комиссия дала заключение, что причиной смерти была общая интоксикация организма в результате повреждения внутренних органов от травм. 5 ноября 2009 г. следователь назначил новую экспертизу, которая повторила прежние выводы о невозможности определения причины отравления и о наличии травм от ударов до падения С. с балкона. Эксперты также заключили, что было возможно ввести С. отравляющие вещества в больнице.
В августе 2007 г., новая экспертиза пришла к выводу, что причиной смерти было отравление (интоксикация) организма, но не смогла определить его происхождение, т.к. пробы крови у С. сразу после ее поступления в больницу взяты не были. Кроме того, эксперты отметили, что некоторые из травм не могли быть результатом падения с балкона и были причинены тупым предметом. Дальнейшие комиссии лишь повторяли эти выводы.
Трассологические экспертизы в апреле и ноябре 2007 и в декабре 2009 г. не исключали, что погибшая могла прыгнуть с балкона. Однако медицинское заключение от мая 2007 г. отмечало и то, что женщина чувствовала себя перед смертью подавленно и у нее отмечались признаки депрессии и неврологические проблемы. С учетом заключения экспертов дело все меньше походило на самоубийство.
Получив 2 сентября 2008 г. статус потерпевшего лица, отец покойной потребовал переквалифицировать обвинение с доведения до самоубийства на умышленное убийство (статья 120 УК). Он считал, что покойная была избита и потом выброшена с балкона, а в больнице — еще и отравлена. Следователь же каждый раз отказывал, ссылаясь на то, что «на данном этапе» нет доказательств, что С. вообще была убита. Жалоба на это решение, направленная заместителю генпрокурора, была отклонена.
29 января 2009 г. адвокат подал жалобу в ЕСПЧ на нарушение статьи 2 (право на жизнь) Европейской конвенции по правам человека. Как видно из дела, ключевым вопросом следствия стал состав крови в момент падения, пробу которой не взяли. Лишь в январе 2011 г. догадались обследовать находившийся среди доказательств жакет, в который была одета С. в день смерти.
Невероятно, но на одежде человека, который упал с 5-го этажа и разбился, почему-то вообще не было обнаружено следов крови! Впоследствии на одном из судов выяснились и другие странности. Так, следователь заявил, что дело стало «очень трудным», т.к. некоторые доказательства по делу были утеряны при передаче его из Бинагадинской районной прокуратуры в Генеральную.
Оказалось и то, что запрос следователя о проведении химической экспертизы в Великобритании был проигнорирован. Адвокат заявителя еще в июле и октябре 2008 г. также написал две жалобы генпрокурору на неэффективность следствия. Он отметил в них, что ему угрожали по телефону в связи с привлечением мужа С. (офицера МНБ) стороной по этому делу. Адвокат просил прокуратуру выяснить, что за люди ему угрожали.
По всей видимости, просьбу не удовлетворили (хотя при безуспешности поисков виновных она должна была привлечь внимание). 14 февраля 2011 г. Генеральная прокуратура заверила отца С., что следствие будет вестись эффективно, и о результатах ему сообщат. Выждав месяц и не получив ответа, заявитель подал на неэффективность следствия уголовную жалобу в Сабаильский районный суд и гражданский иск в Бакинский Административно-экономический суд N1.
В течение марта — сентября 2011 г. районный и административный суды не могли решить, в чьей юрисдикции находится это дело. Наконец, в октябре Бакинский Апелляционный cуд, а в декабре — Верховный cуд решили, что дело не может быть рассмотрено в гражданском процессе.
Тем временем 28 декабря 2011 г. следователь решил закрыть уголовное дело за невозможностью определить преступника, хотя все необходимые следственные действия были предприняты. 16 февраля 2012 г. отец покойной пожаловался на это решение в Насиминский районный суд. Жалобу удовлетворили, и решение отменили как незаконное.
Выждав год, 30 ноября 2012 г. следователь опять закрыл дело, обосновав его теми же аргументами и в тех же выражениях, что и предыдущее. История повторилась, и 27 февраля 2013 г. суд отменил решение следователя, отметив длительное бездействие следствия и задержку с выдачей копии решения. Ровно через год, 30 ноября 2013 г., последовал новый отказ, идентичный предыдущему. Опять суд 21 февраля 2014 г. отменил решение следователя, установив, что тот не предпринял никаких мер для установления личности преступника.
На конец марта 2015 г., когда закончилась коммуникация дела в ЕСПЧ, дело все еще не было закончено. Рассматривая жалобу, Евросуд отметил, что обязательство защищать жизнь, гарантированное статьей 2 Конвенции, по определению включает и необходимость эффективного официального расследования, в том числе смерти при подозрительных обстоятельствах. Эффективное расследование должно быть способным привести к установлению и наказанию виновных. Это обязательство не результата, а мер: власти должны принимать обоснованные меры, позволяющие добыть доказательства, касающиеся инцидента.
В данном случае уголовное дело по статье 125 УК за 9 лет еще не завершено, и виновные еще не установлены. ЕСПЧ в этой связи счел необходимым указать на ряд недостатков следствия. Во-первых, прокуратура не смогла обеспечить все доказательства, касающиеся смерти С., в частности, не взяла образцы крови. Это в дальнейшем помешало установить происхождение отравления. Хотя прокуратура и сделала запрос о проведении химической экспертизы в Великобритании, она не была проведена.
Во-вторых, не были вовремя исследованы уже имеющиеся доказательства. Так, жакет С. был проверен на наличие пятен крови лишь через 4 с лишним года после начала расследования. В-третьих, следствие не велось быстро, в нем были долгие периоды бездействия.
Например, следственные действия вообще не производились между декабрем 2009 и декабрем 2010 года. Более того, общая длительность следствия делает бессмысленным его продолжение. Наконец, заявитель не был проинформирован о ходе следствия и своевременно снабжен копиями решений.
Этого было достаточно, чтобы ЕСПЧ сделал заключение о том, что национальные власти не смогли провести адекватное и эффективное расследование обстоятельств смерти дочери заявителя, в нарушение статьи 2 Конвенции.
Через 3 месяца, когда решение ЕСПЧ вступит в силу, властям придется разбираться, был ли это порочный стиль работы прокуратуры или на нее магически влияло место работы мужа покойной. В любом случае ошибки надо исправлять…
Эльдар Зейналов
Газета «Эхо»